Форум » » Фанфик от Ирвина: История Любви. » Ответить
Фанфик от Ирвина: История Любви.
Ирвин: АВТОР: Ирвин (Ирина) НАЗВАНИЕ: История Любви (3 части). СТАТУС: законченное произведение. РАЗМЕР: большой БЕТА: сама себе и бета, и гамма, и омега)) А если по существу, то нет ПЕРСОНАЖИ/ПАРЫ: Лука Ковач/Мария Власова (Розвальд), Керри Уивер, Дэйв Малуччи, Джон Картер и многие другие. ВРЕМЯ ДЕЙСТВИЯ: действие происходит в 2008-2009 годах... РЕЙТИНГ: СОДЕРЖАНИЕ: Однажды Лука встречается с девушкой... Оказывается, что они знакомы ещё с тех времён, когда он потерял семью. И они, пройдя разные испытания, начинают новую, совместную, жизнь. ОТ АВТОРА: 1. Моими персонажами являются лишь Мария и её приёмная семья. Все остальные персонажи, встречающиеся в данном произведении, являются героями СП. 2. Желаю всем приятного прочтения. И жду критику. Спасибо! Шаблон откуда-то списан... могу его неправильно заполнить... не судите строго. Но очень надеюсь на конструктивную критику моего произведения... Ещё раз спасибо.
Ответов - 31, стр:
1 2 All
Ирвин: Часть 1. Встреча Глава 1 Опять этот сон. Уже в какой год он просыпается от криков жены и детей. Криков, полных боли, отчаяния и страха. Они, также как и многие, были в грузовике, и они знали, какая участь ждёт их. Они боялись. Боялись смерти. Боялись никогда больше не увидеться с родными и близкими. Их забрали как военнопленных и увезли на казнь через расстрел. Это было жестоко – ведь сербы брали в плен всех подряд – женщин, детей, старых и молодых, больных и здоровых. Всех, кто не был боснийцем, кто не был мусульманином. Особенно хорватов. Почему-то к ним у них была особая неприязнь. Их взяли, а его оставили лежать на земле и истекать кровью. Но он не знал, почему его оставили, а жену и детей увезли. Он проснулся от собственных криков. Правда, тихих и приглушённых всхлипами, криков. Резко сел на кровати и протёр мокрое от слёз и пота лицо. Вновь повалился на подушку и посмотрел на потолок. На белый, местами грязный, потолок. По нему поплыли разные тени, отбрасываемые и на стены, так как в это время мимо дома прошёл поезд – ведь он жил в небольшой квартирке рядом с линией чикагского метрополитена. Он ненавидел шум проезжающего мимо поезда, но думал, что привыкнет к нему. Это оказалось непросто. Это было неправильно. Можно даже сказать, что периодически этот шум его пугал. И никто не мог сейчас спасти его или успокоить. Было одиноко, и одиночество усугублялось ещё и тем, что он пережил в своей жизни. Трагедия, в одночасье разрушившая его надежды на счастливое будущее, уничтожила всё, ради чего он жил, уничтожила всех, ради кого он делал жизнь прекрасной и радостной. Поезд проехал, и вновь на квартирку опустилась тишина. Эта ненавистная ему тишина. Тишина, которую он боялся. И от которой он хотел убежать, но не мог. Она преследовала его всюду, где бы он ни находился. Даже в больнице, где, казалось бы, тишины быть не должно. Но для него она была, и от неё он не мог никуда деться. Это было страшно. И странно. Он протёр лицо и прикрыл глаза. Вновь вспомнил их лица, их крики, мольбы о помощи. Вновь почувствовал боль от огнестрельных ранений, но понял, что снова ничего не сможет сделать. Ему снова и снова приходится смотреть на это и понимать, что ничего не изменить. Это невыносимо терпеть, и он не знал, как избавиться от этого. Уже 15 лет он не знает, как с этим справиться. И никто не может ему помочь. Ни коллеги по работе, ни кто-либо другой. Ему нужен был человек, который смог бы понять его, прочувствовать его душу; человек, которому он бы смог выговориться. Но, к сожалению, таковых не было. Вздохнув в очередной раз, он встал с кровати и направился на кухню. Достал из холодильника бутылку пива и, посмотрев на неё, поставил обратно. Вместо него взял пакет сока и налил его в кружку. Протёр лицо руками и посмотрел на маленькую фотографию, где были изображены жена с дочкой. Вновь глаза наполнились слезами, и он, поняв, что так больше не сможет, направился в коридор. Решил пойти в больницу и поработать ещё немного. Хотя смена его должна быть через полтора дня, но он знал, что не сможет просидеть в одиночестве. Пару раз его посещали суицидные мысли, но он понимал, что так точно никогда не встретится с ними. Но как устоять от соблазна, когда жить совсем не хочется, когда жизнь – страдание, и когда нет рядом близкого человека? Это очень тяжело, почти невыносимо, и он сдался. Возможно, надо потерпеть ещё немного, и он найдёт того человека, с которым будет счастлив. Он вышел на улицу и побрёл по пустынным улицам спящего города по направлению в больницу. Он был погружен в свои мысли и не знал, куда идёт. Просто ноги его вели и вели в определённом направлении. И сами остановились на набережной озера Мичиган. Только тогда он слабо вздрогнул и осмотрелся. Он уже был около больницы, до неё оставалось лишь несколько метров, и он облокотился о перилла. Стал смотреть на покрытую льдом поверхность озера. И думал. О семье и жизни до трагедии. Он никому этого не рассказывал, но знал, что всем это было бы интересно. Он был тихим и замкнутым в себе человеком, но прекрасным специалистом и помощником. Он вспомнил первые дни, когда был приходящим врачом. Вспомнил, когда Керри Уивер, его начальница, а ныне хороший друг, приняла его на постоянную работу. Он стоял на мосту и вспоминал все свои дни работы в клинике. Всё, чем он был занят, всё, о чём разговаривал с коллегами. И никому, кроме Керри, он не рассказал свою историю. Хотя и начальнице он не рассказал все подробности. Ей не надо этого знать. У неё своя жизнь, и она не должна знать о нём больше, чем положено. Хотя… он, когда всё это произошло, когда оправился от шока и кое-как залечил свои раны, поклялся себе, что никогда и никому не скажет о том, что с ним случилось. Но он не смог сдержаться. Он проявил слабость. - Почему так случилось? Почему они оставили меня в живых? Кто-то посоветовал ему уехать из города, покинуть страну. Перемена обстановки должна отразиться на нём хорошо, но это только усугубило его ненависть, страх и одиночество. Боль он закопал глубоко в сердце, решив, что так будет легче. По крайней мере, он не должен никому показывать своей боли. Он вздохнул и слабо улыбнулся, вспомнив Ясну, Марко и Даниэлу. Его родных и любимых, которые там, на небесах, должно быть, счастливы. Улыбнулся, вспомнив интересные и весёлые истории с ними, и решил, что не может больше это держать в себе, но вновь погрустнел, поняв, что не хочет этого рассказывать. Надо закопать это всё в себе, и никому не показывать свои чувства. Надо быть холодным и расчётливым. Только так он сможет жить дальше. Проезжавшая мимо него снегоуборочная машина вернула его к реальности, и он слегка вздрогнул. Открыл глаза и вздохнул. Стёр слёзы, струящиеся по щекам, и направился в сторону больницы, надеясь, что там будет Керри, которая разрешит ему поработать сверхурочно. Хотя он знал, что она не одобрит этого, и будет пытаться отправить его домой, чтобы он отоспался. Вздохнув, он решил направиться дальше, чтобы не замерзать совсем – всё-таки на улице было самое холодное время - зима. Вскоре он дошёл до больницы и остановился у входа. Утро уже начиналось, городские часы показывали шесть часов утра, и уже очередная машина скорой помощи отъезжала от больницы. Мужчина вздохнул и покачал головой. Но направился на работу. - Лука? Что ты здесь делаешь? У тебя же смена только послезавтра утром. – Услышал он голос Керри, заведующей отделением, и остановился. Она была одним из немногих людей, кто его понимал и принимал таким, какой он есть. Она ничего не спрашивала о его жизни, зная, что он не хочет вновь это вспоминать. Однажды он рассказал ей про свою семью, но больше ни он, ни она не затрагивали эту тему. Она поняла, что он потерял семью на войне, но не знала всех подробностей. И хоть она ничего не знала, она не хотела этим интересоваться против его воли. Если он захочет, то сам всё расскажет. - Керри, я… у меня бессонница. Я не могу спать и долго отдыхать. И вот я пришёл сюда, чтобы ещё несколько дней поработать. - Может, тебе стоит отдохнуть? Где-нибудь на берегу моря? Возьми отпуск… - Не стоит. Мне и так хорошо. Я просто хочу немного поработать. – улыбнулся Лука и взглянул в её глаза. Она подошла к нему ближе и прислонила ладонь к его щеке, что заставило его слабо улыбнуться и покраснеть. Сразу поймал на себе любопытные взгляды Лидии, Чуни и ещё нескольких медсестёр. Но не отстранился от начальницы, а, наоборот, нежно поцеловал её ладонь. Теперь настала её очередь смущаться, но это было недолго. Увидев стоящих неподалёку от них медсестёр, наблюдавших за ними, она резко бросила им: - Вам разве нечем больше заняться? Вон! И они ушли. Лука же просто проводил их взглядом и пожал плечами. Кивнув керри, что всё-таки, несмотря ни на что, будет работать, он направился в ординаторскую. Там он увидел удивлённого Картера. - Что? Бессонница у меня. Решил поработать сверхурочно. – пожал он плечами и повесил своё пальто в шкафчик. Джон всё смотрел на него, но Ричард не обращал внимания. Точнее, делал вид, что не обращает внимания на него. Он знал, что Джон, так же как и Марк, немного завидует его репутации в этой больнице: ведь он умный, добросовестный и ответственный работник, который может поддержать и помочь в трудную минуту. Он отличался от них, и это порой нервировало вышеназванных коллег по работе. Он был замкнутым человеком и никогда не присутствовал на разных праздниках коллектива. Лишь однажды, на День Всех Влюблённых, когда на больницу обрушилось несчастье: психопат убил студентку и ранил ординатора. Этот день он запомнит на всю жизнь. Бедные Люси и Джон истекали кровью, когда все остальные веселились. Никто не хотел узнать, почему они задерживаются. Он, Лука, не соизволил подкорректировать их действия, хотя Керри просила его об этом. Но упрямый Джон на просьбу Луки помочь, отказался, сказав, что это не его дело. Он мотнул головой, чтобы выкинуть всяческие мысли из своей головы, и заметил пристальный взгляд Джона, сидящего за столом. За своими мыслями он даже успел забыть, что присутствует не один в ординаторской. - Лука, я уверен, что тебя что-то терзает. Но постоянно выходить на работу – это не выход. Тебе надо не перетруждаться, а пару недель побыть на пляже в спокойной обстановке. - Джон, давай не будем об этом. Работа меня успокаивает и помогает мне забыть о… о том, что меня терзает. – довольно резко ответил Лука, однако осёкся, что заставило Джона с удивлением посмотреть на него. – По крайней мере, каждый расслабляется так, как может. Мне проще в больнице, рядом с любимой работой. - Доктор Ковач, Вы видели себя в зеркале? – не унимался Джон. – Лука, тебе действительно надо отдохнуть. Ты ужасно выглядишь, да ещё и не подлечился как следует после болезни. Ты себя погубишь. - Спасибо за заботу, Джон. Но давай не будем больше об этом. Я в порядке. Извини, я хочу побыть один. Оставь меня. Картер пожал плечами и вышел из ординаторской, оставив доктора Ковача в одиночестве наедине со своими мыслями. А лука подождал, пока закроется дверь, и посмотрел в зеркало на своё отражение. Чёрные круги под глазами, лицо сильно уставшее, не выбритое. В глазах странный и больной блеск. Да и вообще, самочувствие его в последнее время было ужасным. Пять смен подряд, а между ними бессонные ночи. Нервы уже сдавали, и он вздохнул. Присел на диванчик и закрыл глаза. Сильная боль в груди и слабость в теле заставили его вздрогнуть и вернуться в реальность. Открыв глаза, он увидел расплывчатый силуэт стола и шкафчиков. Прислонил руку ко лбу и, ощутив пот, выругался на своём языке. Вспомнил о наличии жаропонижающего в своём портфеле, и встал. Но не удалось сделать даже и шага, как он грохнулся в обморок от сильной слабости в теле. Перед тем, как окунуться в бездну небытия, он почувствовал сильный удар головой обо что-то острое. *** В больнице со временем началось столпотворение. С раннего утра пришли мелкие травмы – всё-таки на улице была зима, а гололёд был причиной падений, поэтому ординаторам, врачам и медсёстрам пришлось зашивать и обрабатывать мелкие раны. Но нескольким врачам пришлось ждать пострадавших в автомобильной аварии. Когда их привезли, а пострадавших было более десяти человек, Керри подбежала к стойке регистрации и, увидев, что Джерри перестал разговаривать по телефону, крикнула ему: - Вызывай врачей! Скажи, чтобы срочно ехали сюда! И передай им, что уволю всех, если проигнорируют! - Да, будет сделано, шеф! – отрапортовал Джерри, за что удостоился гневного взгляда Керри и быстро принялся всех обзванивать. - Кто-нибудь видел Ковача? Он нужен в пятой травме! – крикнула она, проходя мимо врачей. - Луку? У него же сегодня выходной. – искренне удивилась Эбби, глядя на неё. - Он пришёл и сказал, что хочет ещё поработать. У него какие-то проблемы… - ответил ей Джон и посмотрел на начальницу. – Он, кажется, был в ординаторской. Керри направилась в ординаторскую и около дверей столкнулась с Марком, собиравшемся туда. Он открыл дверь, чтобы её пропустить внутрь, и они увидели лежащего на полу Луку. Под головой растеклась кровь. Марк подбежал к нему и присел около него на корточки. - Лука! Чёрт, у него большая рана на голове. И жар! - Чуни! Живо каталку сюда! И позови кого-нибудь! – крикнула Керри, и, когда каталка оказалась рядом с ними, они уложили коллегу и повезли его в третью травму. - Что здесь? – в помещение влетел Малуччи и посмотрел на Луку. – Что с ним? - Потерял сознание. – коротко ответила Керри, интубируя его. Все показатели были в норме, разве что у парня было явное сотрясение мозга. Надо было делать рентген и ждать его результатов. Рана оказалась неглубокой, поэтому просто пришлось её заклеить пластырем. – Чуни, ему надо сделать томографию головного мозга. Займись этим. Когда он очнётся, позови меня. И она, сняв перчатки, покинула травму. Все посмотрели ей вслед, явно думая, что между ней, первой стервой приёмного отделения, и Лукой Ковачем, сексапильным и обаятельным старшим врачом что-то есть. Но они не стали распространять эти слухи или строить предположения, а продолжили заниматься своей работой. Всё вокруг завертелось и закружилось; больные поступали, медперсонала не хватало. И это был один из обычных дней в чикагской окружной больнице имени Кука. Глава 2. Мария открыла глаза и потянулась. Это был один из немногих выходных дней, и она решила посвятить его отдыху. Как иногда было приятно просыпаться в родной кровати, но часто она была рада, что редко появляется дома. С домом её связывала лишь кошка, единственное существо, которое её любило, и которого любила она. Потянувшись, она села на кровати. Сразу сильно закружилась голова, и зарябило в глазах. Она мотнула головой, чтобы сделать картинку чёткой. Как только это получилось, она достала из ящика тумбочки градусник и стала себе мерить температуру. Градусник противно запищал, и она, вытащив его, усмехнулась. Простуда, которая уже трое суток не покидала её, кажется, решила остаться надолго. Но девушка не переживала, поэтому, выпив пару таблеток успокоительного, встала с кровати и стала одеваться. - Мария, ты ещё спишь? - Нет-нет, я уже проснулась! Сейчас спущусь! – сказала она и, погладив кошку, вышла из комнаты. Спустилась вниз и вошла на кухню. – Доброе утро, мистер и миссис Розвальд. Доброе утро, мисс. – Поклонилась она всем членам семьи и села за стол. - И тебе доброе утро. Как у тебя дела в институте? - Всё хорошо, спасибо. - Ты же скоро оканчиваешь? – спросил мужчина, глядя на девушку, и она кивнула, - Так вот, после ты отправишься учиться на экономику. - Но я… я не хочу быть экономистом! Я не знаю экономику! - Её необязательно знать! - Поймите меня, что я не хочу быть экономистом. Я хочу быть врачом! Это моё призвание! - Ты пойдёшь на экономику, и точка! - Но… мне скоро будет уже 21 год, и я буду вправе сама распоряжаться своей жизнью! - Ты не забывай, девчонка, что, благодаря нам, у тебя есть жильё и одежда. – прошипел мужчина. Мария сжала руки в кулаки и вздохнула. - Вот именно, что только это у меня есть. Я эти годы ждала любви, но ничего этого не было. Никогда! - Как ты смеешь разговаривать с нами, мерзавка?! Пошла быстро в свою комнату! Чтобы духу твоего здесь не было! Ты наказана! – Вскричала женщина и дала ей полотенцем по лицу. Мария взяла небольшую горсть хлопьев и покинула кухню. Поднимаясь на этаж, она поняла, что ей нужна подушка и крепкий сон. Если подушка была здесь, то сна точно не было. Ей не разрешали много спать. Она вошла в свою комнату и забралась на кровать с ногами. Достала тетрадку, которую использовала как дневник, и стала делать очередную запись. Ей было плохо и одиноко. От того, что никто её не понимал, что не было человека, которому она могла бы довериться. Она была привлекательна, и многие парни в институте хотели добиться её. Но со всеми она была холодна и не давалась никому. Она слишком много пережила, но старалась не вспоминать о своём прошлом. Она никогда не жаловалась на жизнь, никогда не подавала виду, что ей плохо в душевном плане. Порой казалось, что у ней нет никаких эмоций, но, на самом деле, она была весёлой и интересной в общении девушкой. Хоть странной и закрытой. Со странным акцентом. Единственное, что из её жизни было доступно всем сокурсникам, немногочисленным друзьям и знакомым, что она была приёмной дочерью в семье влиятельного бизнесмена. И то, что она была из России. Больше ничего о ней не было известно. Но, глядя в её глаза, были заметны сильнейшая боль, ненависть и бесконечный страх. Но она держалась. Не показывала никому свои эмоции. Её мысли прервали шаги. Вздрогнув, она увидела перед собой Кристи, её младшую сестру, родную дочь опекунов, которая мало того, что без спросу ворвалась в её комнату, но и достаточно быстро вырвала тетрадь из её рук. - Отдай! - Мама мне разрешает читать всё, что ты пишешь! - но ведь это нехорошо. Это неправильно! - Да пошла ты! Ты здесь никто! – ухмыльнулась девочка и побежала вниз по лестнице. – Мама! Смотри, что написано! Она вас обманывала! Мария про себя выругалась и, вздохнув, достала ещё пару таблеток. Она знала, что нельзя перебарщивать успокоительным, тем более таким сильным. Но ничего не могла с собой поделать. Возможно, у неё уже была зависимость от этого, но она знала, что только так сможет быть сильной. Она не хотела кому-либо показывать свои слёзы. Ведь это означало то, что она сдастся. Не будет сильной никогда. Но она решила довольно давно, что никому не покажет свои слёзы. - ЧТО?! Мария, НЕМЕДЛЕННО иди сюда! – яростно прокричал мужчина, срывая ремень с брюк. Девушка спустилась по лестнице и несильно побледнела. Кристи ухмыльнулась и села на диван рядом с мамой: она очень любила такие представления и была счастлива, что родители срывают всю злость на приёмной дочери. Детская жестокость. - Да, сэр? – спокойно сказала Мария, подходя к ним. - Что это значит?! - То, что чужие вещи трогать нельзя! Это некультурно. Вы меня, кажется, этому учили, сэр? - Ты мне ответишь за это! Я потратил много денег, чтобы ты училась в Гарварде. Но ты ослушалась меня и поступила в Кембридж. Ты ослушалась меня! - Я уже много раз говорила Вам это! Я не хочу быть экономистом. – холодно сказала девушка, глядя на мужчину. – Что вы хотите от меня? Подчинения? Раскаяния? Или же вы хотите меня избить? За свои слова она жестоко поплатилась. Мужчина хлестнул её ремнём по лицу, и она, не удержавшись на ногах, упала. Зажмурилась от удара головой, но поняла, что нельзя терять сознание. Мужчина хотел именно этого. Любого проявления её слабости, будь то потеря сознания или слеза, ползущая по щеке. Ведь за все эти годы он не видел ни одной слезинки на её глазах. Поэтому он начал бить её пряжкой по спине, рукам и голове до тех пор, пока жена его не остановила. Они удалились, оставив Марию лежать на полу и истекать кровью – всё-таки несколько мелких ранок он ей причинил. - Тебе никогда не удастся что-либо сделать так, как хочется тебе. Я узнаю, что ты пьёшь, чтобы не заплакать! - От боли не плачут. Плачут только слабаки, такие, как ты! Трусы, ябеды и слабаки! А нормальные люди умеют терпеть боль! – прошипела Мария, с трудом вставая с пола. - Мама! Она обзывается! – Кристи побежала к маме. - Ябеда… - прошептала Мария, понимая, что сейчас от неё не останется живого места. И действительно, мужчина очень быстро оказался в холле. Единственное, что Мария успела заметить – это его кулак. И всё. Дальше были боль и пустота. Она упала и ударилась головой об угол ступеньки. Мужчина, заметив, что она обездвижена, небрежно взял её за руки и потащил на второй этаж в её комнату. Кинул на кровать и закрыл дверь на ключ.
Ирвин: Глава 3. В то время, когда Мария потеряла сознание, в себя пришёл старший врач приёмного отделения чикагской окружной больницы Лука Ковач. - Где я? – пробормотал он тихим и слабым голосом, осматривая расплывчатые силуэты палаты. Встал с кровати и практически сразу же упал на пол от сильного головокружения и слабости. Зацепил рукой столик с документами, и застонал, тщетно пытаясь подняться. - Лука! – к нему вбежали Эбби и Марк. Усадили его на кровать. - Что со мной произошло? – пробормотал он, выглядев явно смущённым из-за того, что так получилось. - Лечиться надо, Лука. Ты пришёл больной, с высокой температурой. И потерял сознание в ординаторской. Мы вкололи тебе успокоительное и жаропонижающее. - Спасибо… - Поспи. А потом отправляйся домой. Тебе надо отдохнуть и набраться сил. - Хорошо. Спасибо. – И он заснул. - Пойдём, Эбби. Не будем ему мешать. - Знаешь, Марк, мне его жалко. Он уделяет столько времени работе… - Потому что его дома никто не ждёт. Ты, наверное, знаешь, что с ним случилось? - Да, мне кто-то что-то говорил. И они направились к пациентам. Марк, увидев начальницу, поспешил ей доложить, что Лука очнулся. Женщина кивнула и отправилась к нему. Он спал, и, кажется, ему снился страшный сон. Женщина положила руку на его лоб и стёрла пот. Это заставило его проснуться и с непониманием и удивлением посмотреть на неё. - Керри? - Как ты себя чувствуешь? - Не очень… не думал, что смогу потерять сознание… - У тебя была лихорадка. Тебя мучила бессонница. Лука, ты вспоминаешь о трагедии? - Да… я не знаю, что мне делать…Ещё немного, и я, кажется, сойду с ума… Керри, мне нужен психиатр? - Тебе нужен отдых и кто-нибудь, кому ты мог бы довериться. - Но… Керри, я не знаю, где есть такой человек… И есть ли он вообще. Понимаешь, я не хочу вспоминать всё то, что случилось со мной. Кто поймёт это? – грустно вздохнул он и пожал плечами. - Знаешь, что? – Керри положила руку на его плечо и улыбнулась, - отдохни пока, а потом, как толкьо тебе станет легче, поезжай домой. - Хорошо. Спасибо. Но… я, наверное, лучше сейчас пойду домой. Действительно, отдохну и наберусь сил. - Как знаешь, Лука. Было видно, что Керри была немного расстроена тем, что он не принял её предложения. Но она не стала его удерживать и лишь, слегка улыбнувшись, отступила от него, дав ему возможность беспрепятственно встать с кровати. Но голова ещё кружилась, поэтому он пошатнулся и чуть на неё не упал, но она удержала его. Он смущённо улыбнулся и слегка покраснел. Принял нормальное положение тела в пространстве и посмотрел на её недоверчивое и недовольное лицо. - Я в порядке, Керри. Спасибо тебе за всё. - Удачи, Лука. Надеюсь, ты подлечишься. Он нежно поцеловал её ладонь, но потом, сам того не ожидая, приблизился к её губам и поцеловал их. Она смутилась, но ответила на поцелуй. Хоть он и оказался коротким, но был очень страстным. Наверное, подумала она после поцелуя, он так целовался только со своей женой. И за те десять лет, что прошло после трагедии, он ни разу ни с кем не целовался. Нет, он целовался. С ней, с Эбби, с другими представительницами прекрасного пола. Но он не целовался так страстно. Что-то в этом поцелуе было особенное. Наверное, он просыпался от спячки, приходил в себя после пятнадцати лет траура. Она хотела на это надеяться. - Я пойду. И… извини меня за всё. - Не извиняйся, Лука. Такое могло случиться с каждым. Всё хорошо. Отдохни и набирайся сил. – она нежно провела рукой по его щеке и проводила его любящим взглядом. Вздохнула и стала вспоминать этот поцелуй. Но потом её кто-то отвлёк, и она, вернувшись в реальность, направилась к пациентам, которых как раз привезли парамедики. После ухода из больницы Лука несколько часов просидел в ресторанчике «У дока Магу», попивая приторный и невкусный кофе, а потом, когда на улице стало совсем темно, направился на набережную озера Мичиган, чтобы немного посидеть, подумать. Глава 4. Мария открыла глаза и осмотрелась. Лежала она на своей кровати, но была одета. Голова жутко болела, тело тоже. Попыталась вспомнить, что произошло, и вздохнула. Снова ссора с приёмными родителями. В очередной раз они её избили, на этот раз жестоко. Но причины она не помнила. Совсем. Всё было словно в тумане, и Мария закрыла глаза. Лишь пустота и боль были в голове. Поняв, что ничего не помнит, она решила спросить у них причины избиения, но сразу же остановилась, понимая, что за это её ещё сильнее изобьют. Боялась, что до смерти. Снова вздохнув, она чуть не задохнулась от острой боли в груди. Пропальпировав рёбра, она поняла, что имел место сильный ушиб грудной клетки. Надо было обращаться к врачу, но не было ни денег, ни возможности. Её заперли в комнате, и, казалось, забыли о ней. Впрочем, как всегда. Но она решила не обращать внимания на них, поэтому собрала волосы в хвостик и оделась в прогулочную одежду. Щёлкнул дверной замок, и это заставило её вздрогнуть. В этот раз вздрогнуть от страха, а не от неожиданности. Дверь открылась, и на пороге показался мужчина. Она вежливо поклонилась. - Наконец-то ты проснулась, мерзавка! Немедленно иди мыть посуду! - С какой это стати Я должна мыть за ВАМИ посуду? – с интересом произнесла она. - Немедленно! Или ещё раз хочешь получить? - Нет, сэр. – Фыркнула она и направилась на кухню. Разные приятные запахи, и она вздохнула. Желудок требовал еды, но она знала, что на сегодняшний день она ограничится только голоданием. Хотя в кармане были небольшие деньги, но на них можно купить только булочку. И то вряд ли. Её могли не выпустить из дома, а в таком состоянии, в котором она сейчас находится, было трудно, практически невозможно, сбежать. Она знала, что пока не покажет свои слёзы, её не накормят. Так было уже много раз, но тогда она принимала таблетки, фенобарбитал, сильнейшее успокоительное, но вот сейчас она не успела принять их. Началась не то, чтобы ломка, но стало очень плохо и грустно. - Ты куда-то собралась? – где-то вдалеке послышался голос женщины. - А? – встрепенулась она и посмотрела на неё. – Да, я хотела попросить у вас разрешения погулять. - Крис, принеси её портфель. - Но… я бы хотела взять некоторые вещи. Деньги, чтобы купить кошкам еду. - Я не позволю тебе на мои деньги покупать еду твоей кошке! - Хорошо-хорошо. Кристи тем временем принесла маме портфель и показала Марие язык, на что девушка лишь фыркнула и продолжила мыть посуду. В голове уже начал созревать план побега, теперь лишь она ждала подходящего момента. - Что это? – женщина вытащила из её портфельчика маленькую карту Хорватии. - Подарок от друзей. - Держи, Кристи. Тебе как раз этого не хватало для школы. А теперь у тебя будет всё, что вам надо для вашей работы. Видишь, твоя сестра – просто бюро находок. - Она мне не сестра! Я ненавижу её! – прошипела девочка, глядя на Марию. - Ну-ну, милая, так нельзя. - Хорошо. Мама, забери у неё крестик! У неё такой красивый крестик на золотой цепочке! - Хорошо. Мария… - Нет… - пробормотала она, побледнела, потом вздрогнула, от чего чашка выпала из её рук и разбилась. – Нет, вы не можете… - Это ты не можешь скрывать о т нас и от своей младшей сестры, что учишься в другом институте! Так что живо отдай цепочку! - Нет! Я никогда не отдам вам этот крестик! - Отдашь, девочка! – подошедший к ним мужчина дал ей сильную пощёчину. Своим кольцом рассёк кожу на её щеке. Она прислонила руку к щеке и полными страха и слёз глазами посмотрела на него. Он зло ухмыльнулся. – Вот и хорошо! Так бы всегда поступала, и цены тебе не было бы! – он сорвал с её шеи цепочку и протянул дочери. – Держи, дочка, она теперь твоя. - Мразь! – крикнула Мария и ударила мужчину кулаком по лицу. Удар был такой сильный, что он отлетел на несколько сантиметров и упал от потери равновесия. Кристи вскрикнула и спряталась за маму, которая явно не знала, что делать в такой ситуации. Мария подняла с пола свою цепочку с крестиком и, взяв портфельчик, побежала к выходу. - Стой, тварь! Я убью тебя! – послышался сзади крик мужчины. Он поднялся с пола и достал пистолет. Но не успел прицелиться, так как с лестницы на него прыгнула кошка и повалила его с ног. - Джесси! – крикнула Мария, остановилась и, когда кошка впрыгнула ей на спину, продолжила бежать. Она бежала долго, гонимая страхом и отчаянием. Она не знала, куда бежала, но сейчас для неё главным было сбежать. Навсегда покинуть этот дом и никогда не возвращаться в него. Она поняла, что её могут убить, что хотят этого, и не могла понять, что она плохого сделала этим людям. Она не понимала, зачем её удочерили, если не занимались её воспитанием. Да, когда она появилась в этом доме, ей было уже 14 лет, и ей сразу же пришлось заниматься воспитанием родной дочери своих приёмных родителей. Делала это она не насильно. Наоборот, ей очень нравилось проводить время с детьми. Возможно, она, когда была война, этим и занималась. Но она не помнила. Боль, ужас и страх от потери родных людей, затмили на некоторое время все чувства. Она дважды потеряла свою семью, но она осталась добрым другом и верным помощником. В приёмной семье она старалась всё делать быстро и качественно. При этом она никогда не хамила, соблюдала правила приличия и училась прекрасно в обычной школе. И никогла не показывала свою слабость. Возможно, за это её возненавидели её приёмные родители. Она очнулась только когда оказалась в парке на берегу Мичигана. Отдышалась, хотя дышать было трудно, и села на скамейку. Задрожала от холода и стала думать, что делать дальше… - Здравствуйте. У вас свободно? – послышался голос, и она вздрогнула. Голос показался ей знакомым, но она не помнила его. Открыла глаза и посмотрела на человека. Высокий стройный мужчина с интересными чертами лица. Глаза большие, выразительные, но чуть грустные. Что-то в его внешности показалось Марии знакомым, но что именно – она не могла понять. - Да, конечно. – Произнесла она, отодвигаясь к краю, чтобы он мог сесть, - Вы не подскажете, который сейчас час? - Около десяти часов вечера. Вы замёрзли. Вы вся дрожите… - признёс он и заботливо укрыл её своим пальто. Она благодарно ему улыбнулась и прикрыла глаза. Но он пристально смотрел на её лицо, и, в конце концов, нежно протёр царапину на её лице платком. Она покраснела, но этого видно не было. – У вас серьёзная царапина на щеке. Пойдёмте, я обработаю вам её. Я работаю здесь неподалёку. - Но я… простите, но я не смогу оплатить лечение. К тому же царапина пустяковая. Спасибо за заботу. - И всё же я настаиваю. – довольно резко сказал он и встал со скамейки. Взял на руки её кошку, которая достаточно быстро спокойно устроилась на его плече. Мария с удивлением посмотрела то на него, то на кошку, и выглядела явно озадаченной. Она не знала, что делать ей, но всё-таки решила пойти за мужчиной, зная, что он поможет. - Спасибо… - произнесла она и молча направилась за ним. - Тебя-то как зовут? И откуда ты? – решил он нарушить молчание. - Мария. Можно Маша, но предпочитаю, чтобы меня звали Мари. Я живу здесь неподалёку. - Мария? Русская что ли? - Да. Но долгое время прожила в Югославии. И вот несколько лет назад перебралась сюда. Он взглянул на неё и задумался. Много лет назад он знал одну Марию, девочку, которая общалась с его детьми, которая помогала ему залечивать свои раны. Они познакомились в захваченном Вуковаре, но потом она куда-то исчезла. Он думал, что она погибла, как и многие жители города. Он помнил, что она тогда лишилась своего дядю – военного – и старшего брата. - Твои родители были военными? Они погибли на войне? – спросил он через некоторое время молчания. Девушка остановилась и посмотрела на него. Она не хотела об этом говорить, тем более с незнакомым человеком. Хотелось убежать, забиться в какой-нибудь угол, сделаться незаметной, но это было невозможно. Но и оставаться с ним она не могла. Чего-то боялась и чувствовала что-то. Ей казалось, что она знает этого человека, что знакома с ним, но не могла сказать ничего определённого. Поэтому, постояв так пару секунд, она развернулась, чтобы убежать, но он нежно схватил её за руку и развернул её к себе. Она вскрикнула и потеряла сознание. Он взял её на руки и понёс в больницу. - Малик! Каталку сюда! Живо! – крикнул Лука, входя в больницу. - Лука? Что ты… - Керри, девочке плохо. Помогите ей!
Ирвин: Глава 5. - Чуни, анализ мочи и крови на гематокрит, газы и наличие наркотических веществ. – Крикнула Керри, когда на девушке разрезали джемпер и все увидели на её худом и стройном теле синяки, ссадины и мелкие порезы. - Боже, что с ней случилось? – прошептал Дэйв, интубируя её. – Я вошёл. - У неё, кажется, сломано ребро. Надо вести её на рентген и на томографию черепа. Йош, свяжись с ними. - Чёрт! Фибрилляция желудочков! – крикнул Картер. - Электроды на 200! - Разряд! - Бесполезно! - Давай на 300! Разряд! Есть. Завелось. Все доктора с облегчением вздохнули и привели девушку в порядок. Картер, Эбби и две медсестры повезли её на рентген и на МРТ. А Лука вздохнул и прислонился к стене. Что-то показалось в девушке знакомым. До боли знакомым. Было такое ощущение, что он с ней раньше виделся. И не просто виделся, но она в его жизни играла немаловажную роль. Когда-то давно, много лет назад. Но он не помнил её. Он поднял с пола её куртку и, покопавшись в карманах, увидел крестик на цепочке. Крестик тоже показался ему знакомым. Но где и что было – он не помнил. Не знал или забыл. Надо было копаться, но желания не было лезть в это. Поэтому он, постояв немного, вышел из травмы и направился к выходу. - Керри, я хочу взять пару дней отгула… - подошёл он к заведующей. - Да, Лука, конечно. Выспись и отдохни. - Мне надо подумать. Мне кажется, что я где-то видел эту девушку. Когда-то давно. Возможно, ещё и там, в Вуковаре. Женщина лишь на него посмотрела, но ничего ему не сказала. Она отпустила его на несколько дней, и он направился домой. Хотя около входа его отановила Клео, сказавшая, что в крови девушки обнаружено вещество, содержащееся в сильнодействующем успокоительном. Лука не мог поверить своим ушам, и они направились в палату, куда на время лечения перевели девушку. Мария уже пришла в себя, и что-то писала на листе бумаги. Увидев врачей, она сильно вздрогнула и уронила лист. Лука его поднял и мельком пробежался по написанному. То было стихотворение. Он ласково улыбнулся и вернул ей лист. Потом посмотрел на Клео. - Мы получили ваши анализы. В крови обнаружена высокая концентрация… - Я знаю. Я пью успокоительное, чтобы успокоиться. Я знаю, что у меня может начаться зависимость, но… - Возможно, она у вас уже есть. - Я не знаю. Я не хочу лечиться от этого. Простите, но… я не могу говорить об этом… я хочу побыть одна… Она закрыла глаза, и они услышали слабый всхлип. Мужчина покачал головой, а вот женщина осталась абсолютно холодной. Они определённо не знали, что делать с этой девушкой. - Лука, можно тебя на минутку? - Я сейчас… - кивнул он девушке и за Клео вышел из палаты. – Да? Что ты собираешься делать? - Что ты о ней думаешь? - Она пережила слишком многое. Она мне говорила, что сама из России, но прожила некоторое время в Югославии. В Вуковаре. Боюсь, война могла её коснуться. И она боится… - Может, пригласить ей психиатра? - Я сам поговорю с ней. - Если она бездомная… - Я знаю, Клео. Спасибо за напоминание. Он улыбнулся ей и вернулся в палату. Мари, кажется, заснула, и он не стал её будить. Лишь накрыл одеялом и убрал прядь волос с её мокрого лба. Тихо покинул палату. - Лука, кажется, твоя пациентка только что покинула палату и направилась на крышу. – послышался голос Джона где-то неподалёку. - Чёрт! – выругался Лука на своём языке и побежал к лестнице. Джон направился за ним, чувствуя, что ему нужна будет помощь. Остался на лестнице и стал прислушиваться к разговору, но из-за сильной вьюги не мог разобрать слова. А Лука вышел на крышу и увидел стоящую там Марию. Она плакала, и он подошёл к ней. Положил руку на её плечо, и она обернулась. Заглянула в его глаза и вновь заплакала. Уткнулась головой в его грудь и стала рассказывать историю. - Я… я не наркоманка… Поверьте мне, прошу вас! - Я знаю. – честно признался он и покрепче её обнял. - Простите меня… я… мои родители погибли, когда мне было 7 лет. Я родилась в Москве, но, так как мой отец был послом в Югославию, нам пришлось переехать. Началась война. Мне было 7 лет. На моих глазах мусульмане убили родителей и брата. Меня взяли в плен. Но я сбежала. Я оказалась в осаждённом Вуковаре. Каким-то образом нашла дядю, маминого брата, который поселил меня в госпитале… Потом я помню, что всех из госпиталя вывезли и где-то убили. Меня они не нашли, так как я была неподалёку от госпиталя… - она на мгновение остановилась, потом продолжила: - Через какое-то время я вновь оказалась в Москве. Я уже не помню, как. Попала в детский дом и жила там до 14 лет. Потом меня удочерила семья американская, у которой была родная дочь. Меня не любили. После окончания школы я хотела поступить в медицинский, но приёмный отец забросил меня в юридический. Недавно они узнали о том, что я перевелась, и избили меня. Дальше вы знаете… - Я соболезную тебе, Мария. Но давай вернёмся в палату. Тебе надо отдохнуть и набраться сил. Она подняла на него глаза и слабо улыбнулась. Грустно улыбнулась. - Помогите мне, пожалуйста. Я не хочу возвращаться в эту семью, но мне негде жить… - Мари, пока не закончится твоё лечение, ты можешь пожить в больнице. А потом… - он осёкся. – Потом разберёмся. - Спасибо… Это было последнее, что произнесла девушка. После этого она закрыла глаза и без чувств обмякла на его руках. Лука грустно вздохнул и, взяв её худое и бесчувственное тельце на руки, за Джоном пошёл вниз. Они молчали. Хоть Джон не слышал разговора, но он чувствовал, что девушка рассказала его другу многое о себе, притом в основном то, что она до этого никому не рассказывала. Но он не стал ничего у Луки спрашивать, так как это было бы неправильно по отношению к Марии. Глава 6. С тех пор прошла неделя. Мария постепенно поправлялась, и состояние было нормальное, что способствовало её выписке из больницы. В этот день она сидела на кровати и о чём-то думала. Она не знала, что делать и куда идти, но понимала, что в дом приёмной семьи сунуться нельзя. Они её могут избить или, что ещё хуже, убить. А куда ещё пойти? Где найти убежище и укрытие? В её палату вошла Керри Уивер, начальница приёмного отделения окружной больницы, и строго на неё посмотрела. - Твоё лечение закончилось. Ты можешь возвращаться домой. - Но… Мне некуда идти… - У нас не богадельня! – жёстко сказала Керри и покинула палату. А Мария вздохнула и начала переодеваться. После этого вышла из палаты и направилась на первый этаж. Но поняла, что должна что-то делать, чтобы не возвращаться домой. Лука не появлялся в больнице, поэтому она не знала, помнит ли он о том, что обещал её к себе пристроить. Хотя она знала, что он не будет этого делать. Зачем? Человек, который живёт один, который не хочет, чтобы кто-нибудь с ним соседствовал, не будет брать к себе в дом девушку, о которой почти ничего не знает. Она села на стул и задумалась. Прикрыла глаза. - Мария, вы всё ещё здесь? Мы же вас выписали. – послышался голос Керри, и она открыла глаза. - Доктор Уивер, можно мне поговорить с вами? - Я слушаю. - Доктор Уивер, я не знаю, что мне делать, но я знаю, что не должна у вас этого просить. – Произнесла девушка, заплаканными глазами глядя на неё. Керри поправила очки и пристально взглянула на неё. – Я должна была окончить медицинский институт в этом году. Но из-за родителей я не сдала экзамены. Я… я бы хотела попросить у вас разрешения поработать. Хоть чем-нибудь заняться. Даже бесплатно. Я хочу быть врачом… Керри поставил в тупик этот вопрос. Она решила студентов больше не брать, так как Романо был против этого. Ему не нравилось, что их количество в несколько раз превышает нормы. - Прошу вас! – произнесла Мари, видя, что доктор колеблется, и из её глаз потекли слёзы. - Хорошо… Чуни, найди девушке халат и проведи её в первую травму. – Сказала Керри вставая. – Заодно посмотрим, что ты умеешь. Мария слабо улыбнулась и направилась за медсестрой в ординаторскую, где надела чей-то белоснежный халат. Затем, приведя себя в порядок, вошла в первую травму, где врачи боролись за жизнь очередного мужчины, попавшего в аварию. Она поздоровалась со всеми и стала наблюдать. Но не просто наблюдать, а старалась чем-то помочь. Оказалось, что она умело пользовалась своими знаниями, поэтому не допустила никаких оплошностей. Марк и Керри были ею довольны. - Ты молодец, - улыбнулась Керри, - что ж, добро пожаловать в приёмное отделение! - Что? Вы… я… мне разрешили работать? – девушка не могла поверить своим ушам. - Да. Что ж, Мари, пойдём, я тебе покажу наше отделение. – Марк приобнял её за плечи, и они вышли из травмы. Девушка была счастлива. Наконец-то она нашла семью. Настоящую семью, где поддержат, дадут совет. Где можно пошутить и позабавиться. Здесь была благоприятная атмосфера – несмотря на разборки, врачи здесь крепко держались друг за друга. На следующий день в больнице появился Лука. Он был рад, что Мари поправилась, но был очень удивлён тем, что она работает с ними. Он понимал, что она не хочет работать под его руководством, поэтому спокойно отнёсся к тому, что над ней шефство взяла Керри. Он видел, что они нормально общаются, и был счастлив. Счастлив за Керри, счастлив и за Мари. Он не забыл выполнить обещание поселить Марию у себя в квартире. Она согласилась, даже с благодарностью, но без особой радости. Скромный человечек. Квартирка у него была маленькая, двухкомнатная. Крохотная кухня и маленькие комнаты. В комнате девушки оказались магнитола и телевизор, в то время, как в комнате хозяина не были ничего этого. Она заставила его перевезти телевизор и магнитофон из её комнаты, сказав, что не хочет лишний раз его стеснять. Кроме того, мельком осмотрев его комнату, она не увидела даже ни одной фотографии родных. Возможно, у него не осталось фотографий. Но не было даже картин или банального календаря. Просто голые стены, без обоев. Жуткая обстановка, и её немного передёрнуло. Но она не стала интересоваться у хозяина квартиры ничем и молча направилась в свою комнату. Неделю они не встречались. Хоть и жили в одной квартире, но не виделись даже на кухне. Просто Мария, если у них работа начиналась в одни смены, быстро исчезала из квартиры, приготовив заранее хозяину квартиры обед, и возвращалась поздно, когда Лука уже спал. Ну а в больнице не было никаких проблем, чтобы не встречаться друг с другом. Иногда Мария видела, что Лука из-за чего-то переживает, но не стала ничего у него спрашивать, считая, что если он сам захочет, то всё расскажет. Бывало, они вместе принимали пациентов, но друг с другом при этом старались не разговаривать. Разве что по существу дела. Она как можно реже попадалась ему на глаза. Можно сказать, что она его боялась. Боялась его взгляда, его голоса. Его самого. Боялась, что он расскажет о себе что-нибудь такое, чего она боится узнать. Вполне возможно, думала она, что они раньше встречались. Но она не помнила этого. Она плохо помнила события тех лет. Ведь ей тогда было всего 7 лет, и она была очень напугана произошедшим. Единственное, что осталось в её памяти за эти несколько недель жизни в осаждённом городе, так это лишь страх, голоса и взрывы где-то неподалёку. И всё. Больше она ничего не помнила. Она, задумавшись о чём-то, вошла в ординаторскую и остановилась на пороге, увидев там Луку, наливавшего себе кофе. Стоял он спиной, так что не видел её, и она хотела сначала уйти, но потом сглотнула и прошла к столику. Села за него и вздохнула. - Здрасте. – Смущённо сказала она, когда он с удивлением посмотрел на неё. Она опустила глаза и стала изучать причудливые узоры на столе. - Ты меня избегаешь. Почему? Я что-то делаю не так? – ласково спросил он, присаживаясь неподалёку. Одной из его особенностей было то, что он всегда говорил напрямую, безо всяких отступлений и без «хождений» вокруг да около. Многие за это его недолюбливали, но он был таким. Он родился таким. Сколько было случаев, когда можно было бы обнадёжить родного погибшего, но Лука никогда ничего не утаивал. Когда было дано заключение о смерти, он прямо говорил родственникам, что больше нет никакой надежды. Он не обнадёживал понапрасну, когда знал, что пациент умрёт. За это многие из персонала его недолюбливали, но он не обращал внимания, считая, что каждый должен поступать так, как считает нужным. - Да… я не знаю, как общаться с вами. – вздохнула девушка, глядя на него. Но, встретившись с ним взглядом, опустила глаза. - Мари. Я такой же человек, как и все остальные. Со мной можно общаться также как и с другими. Он положил руку на её ладонь и, когда она вздрогнула и подняла на него глаза, ласково улыбнулся. Она снова вздрогнула и убрала руку. Щёки налились румянцем, и она вновь опустила глаза. Лука с непониманием посмотрел на неё, но ничего не стал говорить. - Доктор Ковач. Лука. Спасибо вам за то, что спасли мне жизнь. - Я поступил так, как считал нужным. Она закрыла лицо руками и откинулась на спинку стула. Лука с непониманием посмотрел на неё, не зная, что делать. Было видно, что девушке не то, чтобы неловко, но она чего-то боится. Она чувствовала, что что-то её связывает с этим человеком. У неё было такое ощущение, что они были знакомы. Тогда, давно. В Вуковаре. При воспоминании об этом городе, она сильно вздрогнула и слабо вскрикнула. Лука не на шутку перепугался, но, как только он встал со стула, девушка вздохнула и отняла руки от лица. Он пожал плечами и присел обратно, смутно подозревая, что сейчас их обоих потянет на откровенность. Но он не хотел откровенничать ни с кем, но понимал, что придётся. - Простите… - смущённо произнесла девушка, стирая слёзы с щёк. – Лука. Когда я вам рассказывала о себе… при упоминании о Вуковаре вы вздрогнули. Вы… - она осеклась, но продолжила, - вы были там? Договорив, она неуверенно подняла на него глаза, но, встретившись с ним взглядом, быстро зажмурилась. Послышался звук отодвигаемого стула, и шаги. Лёгкие шаги к окну. Девушка решилась открыть глаза, и посмотрела на него. - Насколько я правильно помню, ты была в этом городе и видела весь ужас, творившийся там. Моих жену и детей вывезли из госпиталя с остальными ранеными и больными. А меня они оставили умирать. Я не мог ничего сделать. Я был ранен в трёх местах. И вынужден был лежать и смотреть на них… - медленно и тихо говорил он, и чувствовалось, что с каждым словом ему всё труднее говорить. Он старался делать свой голос нормальным, но он предательски дрожал. Девушка чувствовала, что каждое слово даётся ему с большим трудом, что он не может продолжать рассказывать об этом. - Лука… - Они кричали, звали на помощь. А я лежал на земле, истекал кровью, слышал их голоса, видел их лица, искажённые страхом, и ничего не мог поделать. Они знали, что будет следом, и от этого их страх усиливался. Знаешь, очень тяжело осознавать, что ты ничего не можешь сделать, тяжело видеть полное крушение твоих надежд, твоего счастья. У тебя будто вырывают частичку твоей души. Впрочем, ты сама знаешь это… Он обернулся и посмотрел на неё. На её заплаканное лицо, и стёр слёзы с щёк. Слабо улыбнулся, будто прося прощения за всё это. Но девушка покачала головой. - Простите меня, пожалуйста. Я… я не хотела… - Ничего. Иногда полезно выговориться. Что ж, откровенность за откровенность. Ты стала первым человеком, который это всё услышал и узнал. Он подошёл к ней и ладонью нежно стёр слёзы с её щёк. Потом приблизился к её лицу и поцеловал её в губы. Она очень удивилась, но ответила на его поцелуй. Они не заметили, как в ординаторскую вошла Керри. Но, услышав её покашливание, мгновенно отстранились друг от друга. Мария покраснела и смущённо опустила глаза, а Лука пожал плечами и посмотрел на начальницу. Та ему сказала, что он нужен в третьей смотровой, и ушла. А Лука чмокнул в щёчку Марию и тоже покинул ординаторскую. А девушка осталась там и стала думать про этот поцелуй и про разговор. Что это было? Минутная слабость или что-то большее? Как он относится к ней? Она чувствовала, что нему её что-то тянет. Любовь или влюблённость? Могут ли они полюбить друг друга? Этим вопросом задавался и лука. Он чувствовал, что к девушке его что-то тянет. У него не было женщины почти 14 лет, все эти годы он носил траур по своей погибшей жене и не хотел встречаться с лицами противоположного пола. Многие девушки хотели пробудить его ото спячки, но удалось это только двоим: Керри и Эбби. Мария же это сделала окончательно. Он просыпался. Он хотел начать жизнь заново и надеялся, что больше ничего такого не произойдёт. Все врачи и медсёстры видели, что Лука и Мария неравнодушны друг к другу. Правда, многие считали, что, раз они живут в одной квартире, то должны спать вместе. Марию это задевало за живое, но Луке было абсолютно перпендикулярно. Он знал, что между ними ничего нет, а остальное его не волновало. Лишь Керри понимала их и старалась как-нибудь поддержать. Они были разные. Во всех отношениях. Разве что объединяла их трагедия, но они были совсем разные. Если Лука часто ходил угрюмый, редко разговаривал, то Мария любила общение, была душой компании и старалась быть весёлым человеком. Она шутила, смеялась и старалась не замыкаться на трагедии. На том, что произошло с ней за все её годы недолгой жизни. Но они были вместе.
Ирвин: Глава 7. Однажды, когда дежурство Марии закончилось, а у Луки была ещё ночная смена, девушка только собралась домой, как парамедики ввезли на каталке женщину. Увидев её лицо, Мария побледнела. Это была приёмная мать, и она, надев халат, помчалась помогать. Лука с Картером боролись за жизнь девочки, пострадавшей не меньше матери. А Мари с Марком старались спасти женщину. Мужчина скончался по дороге в больницу. - Дыхания нет! - Надо интубировать! – крикнул Марк и, когда в его руке оказалась трубка, он протянул её Марии. Девушка вздрогнула и сглотнула. Но решилась на это. Хоть её всю трясло, ей было страшно, но она смогла интубировать женщину. Марк похлопал её по плечу. - Молодец, Мари. Надо быть только чуть посмелее. - Спасибо. Как она? Жить будет? - Мы сделаем всё возможное. Но при таких травмах… Девушка вздохнула и отвернулась, чтобы скрыть слёзы. Захотелось уйти, и Марк, понимая, каково ей, отпустил её. Она вышла из травмы и направилась на улицу, захватив с собой куртку. Она не знала, куда идти, но решила, что домой она не пойдёт. Это был единственный за много лет раз, когда она не хотела оставаться в одиночестве. Она не могла поверить, что они могут погибнуть. Если такое случится, то что ей про себя думать? Кто она? Почему находящиеся рядом с ней люди, любящие люди, погибают? Неужели ей суждено оставаться одной и никогда не быть счастливой, не иметь близкого и любимого человека? От таких мыслей её сердце разрывалось от боли, и она шла… шла по тёмным улицам Чикаго, пока не остановилась около какой-то церкви. Она была католичкой и, накинув на голову шарф, вошла внутрь. Тишина и спокойствие, всегда существующее в Божьем доме. Здесь всегда спокойно и как-то таинственно. Даже когда в мире воины, здесь спокойно. Атмосфера дружелюбия и прощения. Здесь есть, о чём подумать. Она подошла к алтарю и опустилась перед ним на колени. Подняла глаза и стала смотреть на лицо Иисуса, Спасителя. Лицо, искажённое болью, но неимоверно грустное. Это нельзя передать словами. Его распяли, но Он простил всех своих врагов. К этому должны стремиться люди, но никто так не поступает. Значит, не верят в Него. Нельзя сказать, что девушка была сильно верующая. Хотя, если бы её жизнь сложилась иначе, она не стала бы часто ходить в церкви и не задумывалась бы о сущности бытия. Но… трагедия открыла ей глаза на то, что Он есть. Она простила всех, кто был причастен к убийству её родителей, хотя сначала она ненавидела их. Она хотела убить их, но, после Вуковара, поняла, что это не выход. Надо смириться с тем, что произошло, и надо простить. Прошлого не вернуть. И не стоит ненавидеть тех людей, которые были причастны ко всему этому. Рано или поздно, они предстанут перед Судом, где решится их участь. И её искреннее, от всей души, прощение, сможет хоть как-нибудь сгладить их вину. Она прощала всех. Она старалась жить по заповедям, но искренне раскаивалась, что ей приходилось врать приёмным родителям. Возможно, думала она, произошедшее с ними, является наказанием за её враньё. Но она не хотела, чтобы умирали невинные люди. Почему Он хочет забрать их, а не её? Нет, она Его не осуждала. Она боялась Его. Его силы, Его мощи. Она верила, что Он никогда не ошибается, и просила у Него прощения за всё, что натворила за все годы жизни. Такой была её молитва. Тихая, но от всего сердца. Она просила прощения, она просила Его, чтобы он простил её приёмных родителей и сестру, чтобы дал им ещё один шанс. Но Он забрал их. Она ещё об этом не знала, но уже чувствовала что-то нехорошее. Молитва продолжалась недолго, и после неё она почувствовала сильную слабость и усталость. Поняла, что не сможет дойти до дома, поэтому села на скамейку. Закрыла глаза и погрузилась в сон. В сон, полный спокойствия и каких-то красочных сновидений. Сон, в котором не было кошмаров, мучавших её несколько лет. Утром, после смены, мимо неё прошёл Лука. Помолившись, он заметил её, и подошёл к ней. Положил руку на её плечо и нежно потряс за него. Она проснулась и, вздрогнув, смутилась. - Ты давно здесь? - Всю ночь. Ваша смена уже окончилась? - Да… я часто бываю здесь. Здесь есть, о чём подумать. - Да, это точно. Вы, возможно, устали. Не буду вам мешать. - Постой, - он нежно взял её за руку и развернул к себе. Она слегка покраснела, но смогла заглянуть в его глаза. – Пойдём вместе. Зайдём куда-нибудь. - Но… - Не спорь со мной, милая. Идём! Его голос был очень ласковый и нежный, но в то же время он был настойчивым и жёстким. Девушке ничего не оставалось сделать, как согласиться с ним, и они вскоре вышли из храма. Мария не хотела его стеснять, поэтому старалась вести себя скромно. Когда они оказались дома, Мария сразу скрылась в своей комнате, и вскоре из неё послышались слабые приглушённые рыдания. Лука тихонько постучался в дверь. Ответа не последовало, но тихие всхлипы прекратились. Осторожно открыв дверь, Лука вошёл в комнату. - Что с тобой? Могу я тебе чем-нибудь помочь? - Мне плохо… и страшно… я не хочу, чтобы они погибли, но… не в моих силах что-то изменить. Я боюсь… снова остаться одна. Я устала терять всех… - произнесла она, изредка всхлипывая и стараясь не смотреть на него. – Лука, а что люди делают, когда видят, что девушка плачет? Такой неожиданный и странный вопрос привёл мужчину в замешательство. Но он нежно прислонил свою ладонь к её щеке и слабо улыбнулся, глядя в её глаза. - Тебя били? - Да… в приёмной семье мне нельзя было показывать свои слёзы. Я знала, что именно этого они хотели. Хотели увидеть мою слабость, сломить мой дух. Они немного знали про всю эту историю и думали, что тем самым могут подчинить меня себе. Вы увидели, что из этого получилось… Они хотели сделать из меня посмешище, из которого никогда ничего не получится. Если бы я сдалась, то надо мной смеялись бы в школе. Вы, наверное, знаете, как дети бывают жестоки. Я… я бы не вынесла всего этого. Моя израненная душа не готова на это испытание. Поэтому мне пришлось пить успокоительное… - Мари, я тебе очень соболезную. Всё, что ты рассказала, не укладывается в сознании простого человека. Но сейчас я думаю, тебе стоит поспать и набраться сил. - Спасибо вам… и простите меня… - Поспи. Тебе надо отдохнуть. Она поцеловала его в щёку и легла на кровать. Он нежно укрыл её одеялом и, откинув прядь волос с её горячего лба, поцеловал в лоб и покинул комнату. Вернулся к себе и тоже решил поспать, так как был после дежурства. Она проснулась через какое-то время от непонятных шорохов. Прислушавшись, она поняла, что они доносятся из комнаты хозяина квартиры, который был к ней так добр. Она помнила всё, что он сделал, и хотела отплатить ему тем же. Поэтому она встала с кровати и направилась к нему. Дверь в комнату оказалась приоткрытой, и она без проблем вошла туда. Лука ворочался на кровати и что-то стонал. Она поняла, что ему снится очередной кошмарный сон. Присела рядом и ладонью нежно стёрла пот с его лица. От этого он проснулся. - Простите… - тихо и смущённо произнесла девушка. - Я тебя разбудил? - Нет… вам снился кошмар? - Да… я снова вижу их. Они молят о помощи, но я не могу спасти их. Хочу и не могу. Почему так случилось? Почему Он отнял жизнь у них, но не у меня? Ведь всё должно быть наоборот… - Успокойтесь. Лука, вы не пробовали отпустить их и простить тех людей, которые так поступили? - Что ты хочешь этим сказать? – с удивлением спросил он, действительно не понимая, к чему она клонит. Как можно простить людей, которые в одно мгновение разрушили всю его жизнь? Да и люди-то они после этого? - Понимаете, Лука, пока вы не отпустите их, вас каждую ночь будут мучить кошмары. Простите тех, кто отнял ваше счастье, и вам станет намного легче. Ваши жена и дети будут счастливы только тогда, когда вы будете счастливы. И тогда вы тоже найдёте своё счастье. Поймите это. Я ведь тоже потеряла всех, кого любила. В одно мгновение мои мечты рухнули. Мне тоже было больно. Я осталась одна в этом мире. Но я смогла простить их. Конечно, возможно детей потерять намного тяжелей, чем родителей, но всё же. Она замолчала и руками стёрла слёзы с щёк. Но эти её слова почему-то сильно разозлили мужчину, и он дал ей сильную пощёчину. Девушка испуганно на него посмотрела и отошла к двери. - Убирайся вон! Мне не нужна жалость, тем более твоя! Я не хочу тебя больше видеть! - Хорошо. Я уйду. Спасибо вам, что спасли мне жизнь. Прощайте. И с этими словами девушка покинула квартиру. Она выбежала из дома и остановилась на перекрёстке. Куда бежать? Куда идти? Кому она нужна? Зачем куда-то бежать? Почему она не может быть счастлива? Ей было больно из-за слов луки, но она понимала, что он сделал это не специально. Ему нужны помощь и поддержка, а не ненависть. Но что делать, если он отказывается принимать её, эту помощь? Как быть? Вздохнув, она решила посетить больницу, но, пройдя по пути пару кварталов, остановилась в маленьком парке. Села на лавочку и прикрыла глаза заходящему солнышку. Решила не идти в больницу, так как боялась узнать о смерти приёмных родителей. Она бы не пережила этого. Все, кого она любит, погибают. Наверное, на ней лежит какое-то проклятье, раз нет в её жизни счастья. Она боялась, что не сможет этого принять и понять. Но она должна оставаться сильной. Только вот как, если сил нет? Она представила, что было бы с ней, если бы тогда она не сбежала из плена. Вполне возможно, сейчас она бы стала женой какого-нибудь богатого боснийца-мусульманина. Либо её постигла бы та же участь, что и людей в осаждённом и захваченном Вуковаре. Вуковар… сидя на лавочке в парке и подставив своё милое личика нежным, но пока ещё холодным лучам солнца, она вспоминала все события. Волею судьбы она оказалась неподалёку от госпиталя в то время, когда его захватили. Она видела лица людей, искажённые болью и ужасом, смотрела на всё это и понимала, что ничего не сможет изменить. Она была слишком маленькой, чтобы чему-то противостоять. И она собрала всё своё мужество, чтобы не закричать. Она выжила тогда, лишившись всех, кого любила. И она встретилась с Лукой. Воспоминания, такие яркие, были прерваны голосами. Открыв глаза, она увидела, что неподалёку от неё проходят два парня. Они о чём-то болтали, голоса их были нетрезвые, и они не замечали девушку. Что-то в их поведении насторожило девушку, и она решила покинуть этот парк, но снова поняла, что идти ей абсолютно некуда. В больнице она не хотела лишний раз появляться, а куда ещё можно пойти? К Луке домой? Для чего? Она решила не отвлекать его понапрасну. Раз он не хочет принять помощь, то незачем её предлагать. Поэтому, вздохнув и проводив парней взглядом, девушка прикрыла глаза. Вернулась к воспоминаниям. Она вспомнила Луку, молодого парня с прекрасной сказочной внешностью, разом потерявшего всю семью. Он был ранен, и его оставили медленно умирать, но она, маленькая восьмилетняя девочка, спасла ему жизнь. Вырвала из цепких рук смерти. Она разговаривала с ним, она протирала его раны и старалась хоть как-нибудь облегчить его боль до приезда врачей. А потом его забрали, а она осталась одна. Дальше в памяти был провал, и помнила она себя только уже в Москве в детском доме. Вспомнив это, она вздрогнула и зажмурилась. Из глаз потекли слёзы, на душе стало очень больно. Она поняла, что сейчас была неправа. Сейчас ей надо было остаться с Лукой и постараться успокоить его израненную душу. Пожалеть, приласкать. Ведь он тоже одинок, у него теперь нет семьи, ему сейчас не для кого жить. Он потерялся и не знает обратного пути.
Ирвин: Глава 8. Пока она думала, в комнате одинокой квартиры проснулся Лука. Вспомнив, что выгнал Марию, он вздрогнул и встал с кровати. Приведя себя в порядок, он решил, во что бы то ни стало найти её и попросить прощения за своё поведение. Ему было стыдно, что так получилось. Он не знал, куда она направилась, но надеялся, что недалеко она ушла. Наверняка, она сидит в каком-то парке или же направилась в больницу. Одевшись и выпив стакан сока, он направился на её поиски. Он шёл по тёмной улице и вспоминал Вуковар. В памяти всплыли те события, когда маленькая девочка спасла его от неминуемой смерти. Маленький семилетний ребёнок не осознавал, что делает. На её глазах убили её дядю и брата, так что она осталась сиротой. Тяжело остаться одиноким в те ужасные времена, когда любое неправильное движение или слово способствует твоей смерти. Лука сделал что-то неправильное, и его чуть не убили. Три тяжёлых ранения, но он выжил. Не только благодаря заботе девочки, но он сам, видимо, хотел жить. Хотел отомстить за смерть жены и детей. Вспоминая эту девочку, он вспомнил её описание. Хоть и заплаканные глаза, но они были необычайно красивые. Большие, глубоко посаженные в глазницы, цвета морской волны. Очень необычные. Волосы… длинные светлые волосы развевались на ветру. Она не собирала их в хвостик, так как они ей не мешали. Вспомнил и её ласковый и нежный голос, хоть он и был полон боли и страха. Её маленькие ладошки нежно протирали его лоб платком, её губы шептали что-то. Он выжил. Но он забыл о ней. Он не знал ни её имени, ни её судьбы. Он думал, что она точно так же, как и остальные, погибла в руках боснийцев. И до сегодняшнего момента он не представлял себе, что она жива. Только сейчас, идя по улице, он понял, что та маленькая девочка и эта Мария – один и тот же человек. Прошло много лет, и они встретились. Они сами не знали о том, что снова встретятся. Мария тоже успела об этом забыть, ведь прошло около 14 лет. Но Судьба приготовила им сюрприз, о котором они и не мечтали: спустя столько много лет после событий они вновь встретятся… С такими мыслями Лука остановился около того самого парка, в котором на лавочке одиноко сидела Мария. По её лицу текли слёзы, глаза были закрыты, поэтому она не видела его. Зато прекрасно услышала его шаги и быстро стёрла слёзы с щёк. Повернула голову и с безразличием в глазах посмотрела на него. Он присел рядом с ней. - Мари, прости меня. Я не должен был тебя выгонять… - Лука, прошу вас, оставьте меня! Понимаете, я не хочу больше никого терять. Я потеряла родителей, дядю, братьев и… теперь наверняка и приёмных родителей. Я не хочу потерять ещё и вас. Я… я вас люблю… Сказав это, она подорвалась было уйти, но потом опустилась обратно и закрыла лицо руками. Теперь она точно боялась взглянуть в его глаза и была полностью уверена, что он перестанет с ней общаться после такого заявления. Но ведь она любила его, она это поняла только сейчас, несколько минут назад, сидя на лавочке. И она боялась, что эта любовь будет односторонней. Ведь он вряд ли может её полюбить. Кто она такая? По сути такая же, что и он. - Мария… - после недолгого молчания Лука прислонил свою ладонь к её руке и убрал их от её лица. Заглянул в её глаза, - Мари, прости меня. Но я не знаю, как мне справиться с болью утраты. - Лука, вам надо отдохнуть. Идите домой и поспите. Вы очень измучены. Не беспокойтесь обо мне. Договорить им не удалось, так как к ним подошли двое парней. Они были совсем пьяные и настроены решительно; у одного в руке был перочинный ножик, а у другого – «розочка» - разбитая бутылка. Девушка сильно вздрогнула и спряталась за Луку. - Что вам надо? – холодным тоном спросил мужчина. - Твоя киска и деньги! – прошипел тот, что выглядел постарше. Мария стояла за Лукой и не знала, что делать. Эта сцена смутно напомнила ей тот давний случай, когда на их с братом глазах убивали родителей. Их заставили смотреть на мучительную смерть мамы и папы, а потом они так же хладнокровно убили мальчишку, сделав Марию сиротой. Возможно, ей удалось сбежать только из-за того, что она была очень напугана. Нежно взявший её за руку Лука моментально вернул её в реальность. Она слегка вздрогнула и посмотрела на него. - Лука, мне страшно… - Не бойся, Мари. Всё нормально. Мы просто уйдём от них. Но им не было суждено уйти. Внезапно на Луку упало что-то тяжёлое, и его моментально оглушило. Он упал на землю и потерял сознание. А парни, видя, что соперник повержен, подошли к Мари и потащили её вглубь парка, туда, где никто не ходит и где легко осуществить насилие. Девушка не кричала, так как знала, что это бесполезно, но сопротивлялась. Оцарапала кому-то лицо, но получила несколько травм, среди которых был неглубокий удар в левый бок. Застонала от боли и упала на колени. Парни не отстали от неё и повалили её на спину. Она уже не так сильно сопротивлялась, так как не было сил. Она поняла, что они её изнасилуют и, может быть, убьют. Один парень держал её руки, пока другой разрывал на ней одежду. Точнее, пытался это сделать, так как девушка отпихивалась от него. Тем временем Лука пришёл в себя. Услышав слабые стоны, он вскочил на ноги и застонал от сильной боли. Было сильное сотрясение мозга, но он понял, что надо спасать девушку. Им овладела такая ярость, что он, как только оказался рядом с парнем, разрывающим одежду на девушке, откинул его и начал избивать. Мария же тем временем освободилась от второго парня и, оказавшись на ногах, тоже попыталась его избивать. Хотя в этом плане битва была жестокая, и выигрывал парень. Наконец, девушка упала на колени. - Лука… Мужчина, услышав её слабый голос, моментально остановился и направился к девушке. Но поверженный противник вскочил на ноги и перочинным ножом нанёс Луке сильный удар в спину. Лука моментально повалился на землю. Парни, видя творение своих рук, убежали. Покинули «поле сражения» с позором, как это делают крысы. Именно крысами они и были. Жалкими, ничтожными и подлыми крысами. Ведь только крысы могут причинить боль девушке, могут спокойно её изнасиловать, не замечая её страх и боль… Девушка поднялась на ноги и подошла к лежащему на земле Луке. Из раны на спине сильно шла кровь, и девушку передёрнуло. Она упала на колени перед ним. - Мари… мне холодно… я не чувствую боли… только холод… - Лука, у вас рана в области поясницы. Вы встать сможете? – спросила она, понимая, что он встать не сможет. Он, конечно, попытался встать пару раз. На третий раз у него это получилось, но постоял он недолго. Упал и перевернулся на спину. - Оставь меня, Мари… - Нет, я не оставлю вас! Я не оставила вас тогда, и я не оставлю вас сейчас! Лука, больница находится здесь неподалёку. Надо пройти почти полкилометра. Вам там помогут! - Я не могу, Мари… мне холодно… я хочу спать… - тихо говорил он, захлёбываясь от крови. Надо было что-то делать. Но что? Телефона у неё не было, в больницу бежать было опасно. Она боялась оставить его в таком состоянии, но знала, что сама ничем помочь ему не сможет. У него была рана в пояснице, и нож мог задеть нерв, почку или повредить спиной мозг. Ему нужна была срочная госпитализация. Но что делать? Как поступить? Силы медленно его покидали, и он хотел увидеться с женой и детьми. - Лука! Вы не можете умереть! Не сейчас! Вы должны жить! Слышите?! Вы проживёте долгую и счастливую жизнь! Ваше время ещё не пришло! – сказала она твёрдым тоном и вскочила на ноги. Взяла его за руку и сильно потянула, пытаясь его поднять. Он помог ей поднять себя, и она перекинула одну его руку себе через плечи, чтобы он мог опираться о неё. И они направились в сторону больницы. Медленно, очень медленно, но верно они шли по направлению к больнице. Им повезло, что на город опустилась ночь, половина фонарей не работала, и на улицах никого не было. Лука стонал от каждого шага, и из угла его рта медленно стекала тоненькая струйка крови. - Лука, вы меня слышите? – спросила Мария, останавливаясь на перекрёстке. Но он ей не ответил. Мария прислонила руку к его шее и нащупала очень слабый пульс. Побледнела и задрожала. Он уходил, и это было видно. Возможно, ей надо было оставить его медленно умирать. Но она боялась потерять его. Потерять единственного человека, которого полюбила. Боялась вновь остаться одной. - Лука, не умирайте. Прошу вас… - Мари… я не могу больше… - Осталось ещё немного. Говорите со мной… - она повела его дальше. – Лука, расскажите что-нибудь о детях… - Ясна… ей было 4 года, когда всё это произошло. Она была красавицей... Любила бегать за бабочками… Марко… он любил сестру… она любила его… хоть и ссорились они иногда… у него должен был быть день рождения… мы хотели подарить ему… большой конструктор… - говорил он, часто прерываясь. Его голос становился всё тише и реже, и девушка поняла, что уже ничего не может сделать. Она потеряла его. Она его больше не вернёт. Она не может его донести до больницы. Ей стало больно и плохо от того, что из-за неё он пострадал. Это она виновата. С такими мыслями она споткнулась о бордюр. Упала на асфальт и ударилась скулой об него. Потеряла сознание. Что было с Лукой, она не знала. Но он тоже, оказавшись на асфальте, понял, что пора уходить… встретиться с женой, детьми и быть счастливым.
Ирвин: Глава 9. Никто не знает, как бы сложилась их судьба, если бы не Керри, вышедшая из больницы. Она увидела силуэты лежащих неподалёку на асфальте людей и поспешила к ним, крикнув, чтобы срочно привезли каталки и врачей. Увидев Луку и Марию, она закричала. Хоть у Луки были очень серьёзные раны, но он очнулся достаточно быстро. Увидев перед собой начальницу, он слабо улыбнулся. Первым делом он спросил, как Мария. Получив отрицательный ответ, что она находится в глубокой коме и её еле вытащили, он сильно побледнел. Но попросил Керри разрешить ему снова работать. Он не хотел лежать без дела и постоянно думать о девушке. Он знал, что работа его немного отвлечёт от этих мыслей. Однажды, когда было немного времени между пациентами, лука подошёл к Керри, заполняющей какие-то бумаги на регистратуре. - Керри, я… я люблю её… мы поссорились с ней… потом на нас напали в парке… она несла меня на своей спине… - Успокойся, милый. Я недавно говорила с реаниматологом. Её состояние уже стабилизировалось. Вскоре она может выйти из комы. Я думаю, тебе стоит быть рядом с ней. - Хорошо… как, кстати, её приёмные родители? - Мать несколько часов назад умерла. А девочка уже очнулась. Она пока ещё ничего не знает. - Хорошо. Я ей скажу это. И он, поцеловав Керри в щёку, направился в палату к девочке. Она читала книгу, хотя знала, что ей сейчас это запрещено. Он присел рядом с ней и улыбнулся. Девочка напомнила ему его дочку, и он вздохнул. Кристина посмотрела на него. - Здравствуй, я Лука Ковач. - Здрасте. Где мои родители? - Кристи, я очень тебе соболезную, но твои мама и папа… они получили несовместимые с жизнью травмы, и они погибли… - Что? Но… это… этого не может быть… что теперь мо мной будет? Я не хочу в детский дом… Надо мной все будут смеяться… Она закрыла лицо руками и заплакала. Лука пересел на кровать и прислонил её голову к своей груди. Как только она немного успокоилась, он предложил ей пожить у него, сказав, что Мария вряд ли будет против этого. Девочка согласилась, и они начали с Лукой болтать о многом. Он быстро нашёл с ней общий язык. Вскоре Лука узнал, что Мария очнулась. Её перевели в палату, но она была пока очень слаба. Было тяжело ходить, разговаривать и даже шевелиться. Но она боролась с болью и быстро шла на поправку. - Мария, как ты, милая? – как-то раз к ней в палату вошёл Лука. - Спасибо, неплохо. Я так рада, что ты не сдался. - Я понял всё, Мария. Спасибо тебе за это… Я отпустил их. - Я рада этому, Лука. Я… я люблю тебя… - Я тоже люблю тебя, милая. Согласна ты стать моей женой? Он преклонил перед ней колено и улыбнулся.Она засмеялась своим звонким смехом и обняла его за шею. Поцеловала. Через несколько дней они сыграли свадьбу. Уже весь персонал больницы знал о том, что эти двое неравнодушны друг к другу, но все выразили удивление, когда Мария и Лука объявили о своей свадьбе и пригласили всех на празднование. Это был самый лучший день в жизни как Мари и Луки, так и остальных присутствующих на празднике. - Мария, я люблю тебя! – сказал счастливый Лука, нежно беря её личико в свои руки. - Лука, любимый… я тоже очень люблю тебя… Спасибо тебе за всё, любимый. – Она поцеловала его в щёку. Они в очередной раз поцеловались, и это означало начало их новой жизни. Они проснулись от спячки, длящейся около 15 лет. Но теперь они начали всё заново. Они наконец-то нашли друг друга, и счастье и радость вернулись в их дом. Май-июнь 2009год.
Lubasha Visnjic: Вау! Спасибо большое!!! Сорри, что не от ветила сразу. Заболела((((
Starley: Занимательно)))\Спасибо! Lubasha Visnjic пишет: Заболела(((( Ты чего это, Любашка?! Поправляйся скорее!!!
Мымра Офисная: Очень интересная история, и с пасибо за то, что решились выложить его тут!
Ирвин: Lubasha Visnjic Нее, болеть не надо)))) Надо пить чай с лимоном и малиноной))) Starley Пожалуйста. Надеюсь, что действительно понравилось... ) Мымра Офисная Да не за что))) Мне нравится выкладывать на разных форумах/блогах свои произведения... Хочу как-нибудь получить нормальную критику))) Очень рада, что вам понравилась эта билиберда)) Сейчас допечатываю вторуб часть (приходится полностью восстанавливать - полетел документ у меня(( ), и дописываю от руки третью часть... Иногда на работе делать мне нечего, а к компу меня предпочитают не допускать)
Ирвин: Часть II. Разлука. Глава 1. - Папа… мне страшно. Что будет с нами? – спросила его дочка, когда он сидел на ступеньке госпиталя и смотрел на небо, затянутое тучами. Обернулся и посмотрел на неё. - Всё будет хорошо, милая. Скоро война окончится, и мы вернёмся обратно в Шибеник… Иди к маме и брату. Ничего не бойся, милая. Успокой их. А я скоро приду. И я защищу вас. - Я люблю тебя, папочка, - девочка обняла отца за шею и лицом уткнулась в его волосы. Он через какое-то время отстранил её от себя и поцеловал в щёчку. Девочка скрылась в госпитале, а мужчина, посмотрев ей вслед, встал со ступеньки и стал бродить по территории, некогда усеянной цветами и кустами. Некогда это был красивый и процветающий город, но сейчас ничего не осталось от прежнего Вуковара. Многие жители сложили свои головы, стоя на обороне его, теперь никому не было дела до растений, цветов. Шла война. Люди убегали, бросали вещи и бежали на побережье, туда, где было более-менее спокойно. Где не были слышны взрывы снарядов, где была хоть какая-то надежда. Оборона с каждым днём всё слабла, и он понимал, он чувствовал, что конец войны не сулит ничего хорошего. Югославия распадалась, и это было очевидно. Теперь будут отдельные страны. Не будет больше этого процветающего государства. К сожалению. Он хотел вывезти свою семью в Шибеник, но жена не хотела с ним расставаться. Все думали, что в госпитале безопасно, были исполнены надеждой, что боснийцы не будут сбрасывать бомбу на последнюю надежду на жизнь. К сожалению, ошибались все. - Простите… мистер Ковач… - Да? – он резко обернулся и посмотрел на семилетнюю девочку, смотрящую на него своими большими голубыми глазами, - что-то случилось? Ты почему не спишь? Он знал её. Несколько дней назад она оказалась в госпитале. О ней заботились дядя и брат, военные. Девочка поступила в тяжёлом состоянии, и он помог ей окрепнуть. Так как он был врачом, то быстро поставил её на ноги. Хотя быстрое выздоровление произошло благодаря его жене и детям: Маша с ними очень хорошо ладила. Дети её полюбили, да и жена хорошо относилась к ней. Было видно, что в её жизни произошло что-то страшное, но она держалась. Она очень редко плакала, в основном по ночам. И тихо, чтобы никому не мешать. - Мне страшно… мои дядя и брат… они ушли. Но до сих пор не вернулись… С ними что-то случилось? – спросила она, заплаканными глазами глядя на него. Он присел на корточки перед ней и обнял её. Она положила руки на его плечи и уткнулась лицом в грудь. - Успокойся. Возможно, была веская причина их отсутствия. Они вернутся, вот увидишь. Они не бросят тебя. А сейчас иди спать. Ты ещё не совсем окрепла, чтобы по ночам бродить по холодному городу. - Спасибо… - тихо пробормотала она и скрылась в госпитале. Мужчина посмотрел ей вслед и слабо улыбнулся. Вновь взглянув на небо, вздохнул и решил вернуться в госпиталь к своим родным и любимым. Жена спала в обнимку с сыном, а дочка сидела неподалёку и смотрела в окно. Отец подошёл к ней и взял её на руки. Тихо стал петь её любимую песенку, которая всегда на неё действовала. Подействовала и в этот раз. Уложив дочь рядом с женой и сыном, он посмотрел на безмятежные их лица и закрыл глаза. Он представить себе не мог, что настанет день их разлуки. Он боялся даже думать о таком. Он понимал, что, если это и настанет, то ему не за чем будет жить. Он не представлял своей жизни без них, и боялся их потерять. Отвлёкшись от таких невесёлых мыслей, он провёл тыльной стороной руки по щеке жены, потом провёл по чёрным волосам сына и дочери. Снял ботинки и лёг рядом с ними. Хотел заснуть. В госпитале повисло молчание. Спали все. Кроме Луки, к которому никак не шёл сон, и Марии, маленькой семилетней девочки. Она сидела в углу комнаты, обняв согнутые в коленях ноги руками и смотрела на противоположную стену испуганным и настороженным взором. Мужчине стало её жалко, и он тихонько подошёл к ней. Присел рядом с ней и обнял её. Она прикрыла глаза и тихо заплакала. Он не стал её ни о чём спрашивать, а просто молча прислонил её к своей груди. Проснулся он от ярких лучей солнца, ласкающих его лицо. Зажмурился и сел на полу. Скинул свою кофту и потянулся. Спал он на полу, и теперь болело всё тело. Марии не было в госпитале, и он нахмурился. Но встал с пола и подошёл к жене и детям. - Как ты, милая? – спросил он у жены, беря на руки своего сына. – Марко… как я люблю тебя. - Я тоже тебя люблю, папочка… - мальчик обнял его за шею и поцеловал в нос. Даниэла засмеялась своим звонким смехом, а Лука лишь улыбнулся. - Я не очень, Лука. Ты сам-то как? - Более-менее. Дорогая, мне надо идти. Я хочу пойти в штаб и узнать, как идут дела. Что-то не слышно взрывов снарядов… -Будь осторожней, милый, - Даниэла поцеловала его в губы, но быстро отстранилась. Он в ответ поцеловал её ладонь и улыбнулся. - Я вернусь скоро. И он направился к выходу. Но вдруг его за руку взяла дочь, и он обернулся. Она заплакала и прижалась к нему. Лука присел на корточки и стёр слёзы с её щёчек. Потом улыбнулся и снял с шеи медальон. Надел на дочь и сказал, что вернётся. Пообещал не бросать её. И, поцеловав в лобик, покинул госпиталь. Как оказалось, очень зря он их бросил. Он спустился по ступенькам и прислушался. Тишина. Такая зловещая и таинственная, от чего ему стало как-то не по себе. Она предвещала бурю. Сильную, страшную бурю. Столь неминуемую и несущую смерть. Он не знал, сколько прошло времени: минута или больше, но пришёл в себя от приближающихся звуков мотора. Увидел, что к госпиталю подъехали военные грузовики, из которых выпрыгнули боснийцы. Кто-то из боевиков ударил Луку прикладом ружья по голове, и он упал. Потерял сознание. Однако очнулся он через некоторое время от криков и грубых голосов. Открыв глаза, он увидел, что из госпиталя выводят людей. Самых разных. Кого-то убили, но многих сажают в грузовики. Среди них были Даниэла, Марко и Ясна. Лука встал с земли и сразу же повалился обратно из-за сильной и острой боли. Огненной боли, которую никогда до этого не испытывал. Застонав, он снова поднялся на ноги и сделал несколько шагов по направлению к колонне людей. Но услышал глухой звук, похожий на лопнувший шарик, и его грудь вновь пронзила огненная и невыносимая боль. Он повалился на землю скорее уже не от потери равновесия, но от боли и потери крови. Ранения были серьёзные, и кровотечения были сильные. Он закрыл глаза. - Папа! Папочка!!! - Лука! Нет, Лука!!!! Это кричали его любимые. Он открыл глаза и посмотрел на их расплывчатые силуэты. Девочка, увидев, что папа очнулся, побежала к нему. Но один из захватчиков ударил её прикладом ружья по затылку, и она упала. - Мразь! – крикнул Лука и вскочил на ноги. Такое отношение к ребёнку вызвало у него сильную ярость, повышение адреналина в крови и полное отсутствие боли. Он набросился на этого человека и, повалив его на землю, начал избивать ногами. Бил до тех пор, пока не получил ещё одно ранение. Медленно опустился на колени, а потом и вовсе упал. - НЕТ!!!! – услышал он полный боли и отчаяния крик Даниэллы, своей жены, потом он стих. - Папочка!!! Папа!!! – следом прокричал Марко, но тоже его крик был слишком быстрый. Лука с трудом перевернулся на спину и посмотрел на небо медленно угасающим взором. Он не мог помочь своей жене и детям. Никто никому не мог помочь. Все видели это, но все боялись шелохнуться, сказать хоть слово. Им не было никакого дела до этого человека и его семьи. Они покорно садились в грузовик, они хоть и плакали и кричали, но уже понимали, что с ними дальше будет. Также понимали, что никто их не спасёт. И среди них были его родные. Даниэлла прижимала к груди Марко и Ясну, успокаивала их, а сама смотрела на мужа, который лежал на земле и понимал, что бессилен. Это его угнетало. И это его пугало. Но вдруг послышались выстрелы. Из-за угла дома выскочили два человека с автоматами и начали палить по боснийцам. Они сражались яростно, убили многих боевиков, но сами сложили свои головы там же. Они были мертвы. Повисло молчание, прерываемое лишь удаляющимися криками. - Нет!!! НЕЕЕЕТ!!! – крикнул Лука и закрыл глаза. Медленно погрузился во мрак. Силы и сознание вернулись к нему, когда кто-то стал протирать его лицо мокрым полотенцем. Открыв глаза, он увидел Машу. - Маша? Но… - Ничего не говорите, мистер Ковач… У вас три серьёзных ранения. Вы потеряли много крови. - Мари… спасибо… - Держитесь. Скоро приедут врачи. - Кто-нибудь выжил? - Нет… всех увезли… мои дядя и брат… - она не договорила и закрыла лицо руками. Он обнял её. У неё не было истерики, нет. Она не плакала. Ей было больно, страшно и одиноко, но она понимала, что должна спасти мужчину, что был так добр к ней. Он подарил ей надежду, и она должна спасти жизнь. Она сделает это. Это её долг. Не из-за жалости, но из-за боязни… она к нему привязалась, она хотела, чтобы он выжил. Она понимала, что ему нужна поддержка и забота. Но, к сожалению, семилетняя девочка не может сделать всё, что надо. Она не сможет вылечить его раны. Но она попробует облегчить боль. Как физическую, так и душевную. Он не знал, сколько прошло времени с этого ужасного момента. Он многого не помнил. Видимо, тогда он был совсем плох, и очнулся он лишь в больнице. О маленькой девочке, что его выхаживала на протяжении целой недели, никто не знал. И он хотел её найти, чтобы выразить слова благодарности и самому помочь ей. Но её не было. Ни в госпитале, ни в городе. Она куда-то исчезла, и он прекратил её поиски. Вместо этого он отправился в пригород, где были похоронены все вывезенные из госпиталя. Нашёл тела жены и детей и, обняв их, сидел несколько дней. Он не плакал, не рыдал, но просто сидел с каменным лицом, глядя куда-то в другое пространство. До тех пор, пока кто-то не положил руку на его плечо. Он сильно вздрогнул и обернулся. За ним стоял его друг, ординатор, который посоветовал ему уехать из города и из страны. Кивнув головой, Лука молча растворился в тумане… Глава 2. Мария проснулась от стонов мужа. Открыла глаза и посмотрела на него. Ему в очередной раз снился кошмар, и в этот раз она не хотела его успокаивать. Лишь ладонью нежно провела по его щеке и встала с кровати. Укрыла его одеялом и покинула комнату. Уже несколько месяцев прошло со дня свадьбы, и она, сидя на стуле на кухне, улыбнулась, вспомнив этот день. Это был самый прекрасный и сказочный день в её жизни. Всё было прекрасно сделано, и она была рада. Про остальных она не могла сказать, но надеялась, что и приглашённым тоже всё понравилось. И очень хотела, чтобы Луке этот праздник запомнился на всю оставшуюся жизнь. Но что-то пошло не так. Спустя несколько месяцев, их отношения изменились. Они стали словно чужими друг другу. Мария начала понимать, что все эти чувства, признания, улыбки были лишь игрой с его стороны. Она поняла, что он не любил её. Вполне возможно, он все эти годы хотел её найти и отблагодарить за спасение. Раньше он даже хотел её удочерить, ибо других мыслей относительно неё у него не было. Не бросать же маленького ребёнка на произвол судьбы после всего, что она для него сделала. Но её уже не было в госпитале. Она ушла. Но куда – он не знал, а сама она не помнила. Помнила только, что оказалась в России, в детском доме. Слегка вздрогнув, она открыла глаза и стёрла слёзы с щёк. Заметила грязную посуду и стала её мыть. Она видела куртку сестры и покачала головой, подумав в очередной раз, что Кристина вновь напилась и сейчас спит. Уже на протяжении трёх месяцев девочка плохо себя ведёт, срывает в школе уроки, прогуливает учёбу и не появляется сутками дома. Лука вначале хотел поговорить с ней, но потом понял, что девочка изменилась. Она стала более жестокой, и такую перемену Мари называла психологическим стрессом. Ведь теперь у Кристи не было никого, кому бы она могла довериться, а с Мари у неё всегда были плохие отношения. И девочка полностью оправилась от шока и всего пережитого и стала думать, зачем ей жить с Марией, и зачем ей нужна эта самая Мария. Она ненавидела её за всё. Но девушка не обращала внимания на её ненависть и хотела её взаимопонимания. Но его не было. Были только ненависть и страх. Она понимала, что семья на грани развода. Но она не хотела этого. Возможно, это она была во всём виновата. Возможно, всё было в Луке. Кому-то из них нужен был психоаналитик. Кто-то из них запутался. И кому-то нужна помощь. Неделю назад Мария почувствовала недомогание и сдала тест на беременность. Он оказался положительным, но она не знала, как Лука отреагирует на эту новость. Ведь он всё ещё скорбит по своим детям, которых не смог уберечь, и вряд ли ему доставит радость известие о беременности жены. Вполне возможно, что это было ошибкой. Их общей ошибкой. И она жестоко поплатится за неё. От этих невесёлых мыслей её отвлекли шаги. Тихие и неуверенные. Мария стёрла слёзы с щёк и посмотрела в коридор. По нему шла Кристи. Увидев свою опекуншу, она остановилась, но, пошатнувшись, направилась дальше. Мария хмыкнула и протёрла глаза пальцами руки. Указала сестре на стул и налила ей горячий чай. Села напротив. Девочка смущённо посмотрела на неё и опустила голову. - И что со мной будет? Что ты со мной сделаешь, Мария? - Ничего… живи, как хочешь. Делай, что хочешь. Я не буду тебя останавливать. Если ты хочешь жить такой жизнью, то я не буду тебя удерживать. Ты взрослый человек, Кристина. - Знаешь, я тебя всегда ненавидела. Ты всегда была лучшей. Хоть ты меня и старше, тебе всегда доставалось всё лучшее… - Неправда, Кристи! – грубо перебила её Мария, и девочка вздрогнула. – Ты всегда жила с родителями, они тебя всегда успокаивали, когда тебе было больно или страшно. Они тебя никогда не били. - Но они не заботились обо мне! – не менее громко вскричала девочка, заплаканными глазами глядя на неё. – Они взяли тебя, чтобы ты заботилась обо мне! Мне не нужна была ты! Мне нужны мои мама и папа! Почему ты не спасла их? Почему они тебе оплатили учёбу в Гарварде? Это должно было быть моё место! - Я им отдала деньги. Тогда, когда твой отец меня избил. Я не потратила и цента из тех денег. Пойми. Они любят тебя! Они и сейчас продолжают любить тебя! - Я не верю тебе! Ты отняла у меня детство с родителями! Мария дала девочке пощёчину. Кристина вскрикнула и прислонила руку к щеке. Она прекрасно понимала свою сестру. Понимала, что та немного ревнует родителей к ней. Но Мари никогда не пользовалась этим в своих целях. Она была лишь благодарна за то, что у неё появилась своя комната, любимая кошка. Но не было у неё самого дорогого, того, что есть и должно быть у каждого человека – любовь родителей. Она всеми силами хотела получить хоть немного их любви. Ночами она, тогда ещё четырнадцатилетняя девочка, мечтала, чтобы её хоть раз успокоили во время кошмарного сна, чтобы просто посидели рядом или поговорили. Но этого не было. Она была одинока, но никогда не жаловалась на это. - Не говори так, Кристина. Они были заняты. Они работали, чтобы обеспечить твою жизнь. Они заботились о тебе, зарабатывая на жизнь, чтобы ты ни в чём не нуждалась. Я же для них была бесплатной уборщицей, нянькой, которую можно бить. За все эти годы они ни разу не поздравили меня с днём рождения. Даже не сказали банального «спасибо». Но я не жалуюсь. Я принимало всё так, как есть. И я благодарила Господа за то, что он дал мне второй шанс. Кристина посмотрела на неё. Жутко хотелось ей врезать за такие слова. Ведь из-за Марии погибли её родители. Из-за неё отец эти недели не находил себе места. Из-за неё мать с ней не общалась. Из-за неё отец тогда ехал так быстро. И он выехал на встречную полосу. - Почему ты не спасла их? Ты же врачом хотела быть! Какой из тебя врач? Я ненавижу тебя! – крикнул девочка и вскочила со стула. Но Мария тоже встала и преградила сестре путь. - Я не собираюсь перед тобой оправдываться. Я сделала всё, что смогла. И я не собираюсь больше участвовать в этом бесполезном разговоре. И соизволь сделать так, чтобы по нашему приходу домой квартира была убрана. У тебя вроде сейчас каникулы, и заняться тебе нечем. Так что помоги по хозяйству! Голос Марии был тихий, но в нём чувствовались стальные нотки. Она посмотрела на сестру и покинула кухню. Правда, идти ей было некуда, но, подумав немного, она вернулась в комнату, где на диване спал муж. Странно, но он всё спал. Она присела на край дивана и задумалась. Услышала хлопок входной двери и вздохнула. - Мари… вы так громко разговаривали… - Извини, что разбудили тебя. – Огрызнулась она, глядя на него. - Что с тобой, милая? Что происходит? - Ничего. Спи. Ещё до утра долго. Она встала с кровати и покинула комнату. А Лука посмотрел ей вслед и решил пойти за ней. Он не слышал всего разговора, но понимал, что жена очень переживает из-за поведения сестры. Он, к сожалению, никак не мог помочь им. Хотя он часто останавливал Кристину от необдуманных действий. Например, она хотела покинуть их квартиру и жить у своего парня. Но Мари была против. Тогда был большой скандал, и Лука встал на защиту девочки, предоставив ей право выбора. И после этого Кристина перестала им помогать и приходила домой ночами или же не приходила вовсе. И именно тогда у него напряглись отношения с женой. Он зашёл на кухню и посмотрел на Марию. Она, в свою очередь, взглянув на него, отвернулась. Хмыкнула и покачала головой. Он присел рядом и хотел сначала положить руку на её плечо, но потом передумал. Вместо этого сложил руки на груди и стал смотреть на неё. - И что? Что тебе надо от меня? - Нет… ничего. - Тогда оставь меня одну, Лука! Иди спать! – огрызнулась она. - Милая, что с тобой происходит? Я могу тебе чем-нибудь помочь? - Лука, мы завтра на работе поговорим. А сейчас прошу, оставь меня в одиночестве. Я хочу побыть одна. Мужчина встал со стула и, вздохнув, покинул кухню. Лёг на диван и закрыл глаза. Но он не заснул. До звонка будильника он не сомкнул глаз. Он слышал, что Мария начала подметать, а потом мыть пол на кухне. Но не стал её уговаривать не делать этого. А просто молча смотрел на потолок и думать, что с ней происходит… Утром они не разговаривали. Они молча доехали до больницы и также молча вошли в ординаторскую. Когда остались одни, Лука посмотрел на жену. Она фыркнула и отвернулась. - Не смотри на меня так! - Да я никак не смотрю! Мы ночью не смогли поговорить. Что происходит с тобой? - Со мной всё нормально! Я вот не понимаю, почему ты изменился за эти месяцы! - В плане? – он выгнул бровь и с интересом посмотрел на неё. - Знаешь, Лука. Я тут подумала, что мы не сможем ужиться вместе в твоей маленькой квартирке. Нам нужна или квартира побольше, или небольшой домик, – сказала Мария после недолгого молчания, стоя у окна. - Меня устраивает эта квартира. - А меня нет! Лука, пойми, что тут очень тесно! - Выгони Кристину! Она же вроде хочет жить со своим парнем! В этот момент в ординаторскую вошла Чуни и сказала, что Марию вызывает к себе доктор Романо. Кивнув и проводив её взглядом, мария вновь, как только захлопнулась дверь, вернулась к разговору с мужем. - Не смей считать себя её отцом! Ты не имеешь права решать за меня, как жить Кристине! Я являюсь её официальным опекуном. И я не позволю… - Что ты кипятишься, милая? – Сказал Лука и посмотрел на жену. Взял её ладонь в свои руки и поцеловал. – Пусть девчонка останется у нас. Но я не хочу переезжать, понимаешь? - Ну конечно! Тебе лучше жить в одиночестве в маленькой квартирке, - фыркнула его жена, выдёргивая свою руку, - Хорошо, если ты не хочешь жить в нормальной квартире, то я ухожу! - Что?! - Я подаю на развод! Я не хочу всю жизнь жить в каком-то бараке, каждую ночь просыпаться от проезжающего мимо поезда! Лука! Я человек. Я не какое-нибудь существо, которое может жить где попало! Если тебе здесь хорошо, то я покину тебя, и ты вновь каждую ночь будешь вспоминать жену и детей! И тебя никто не будет мучить тем, что тебе надо пойти к психологу! Если тебя устраивает такое существование, то, пожалуйста, живи один! – в бешенстве вскричала Мария, глядя на его спокойное лицо. - Ты знаешь… - начал лука, но его прервал голос Чуни: - Мари, ты долго? Тебя ждёт Романо. - Я уже иду. Оставь нас, пожалуйста…. И о чём же я должна знать, милый? – с сарказмом произнесла она, когда дверь закрылась. - Ни о чём! Если хочешь, то проваливай! Мне как бы тоже не хочется жить с истеричкой! - Ты меня прогоняешь? - Ты противоречишь сама себе, Мари! Ты же только что хотела уйти. Я не держу тебя! Или уже передумала? Мария дала мужу пощёчину и наклонилась перед ним. - Знаешь, Элизабет была права. Наши отношения не похожи на любовь! Это лишь благодарность. За спасённую жизнь! Здесь любовью даже не пахнет! – Вскричала Мария и подошла к двери. Открыв её, она обернулась: - Я подаю на развод! Я хочу, чтобы наш ребёнок жил в нормальной и просторной квартире! А не в этой каморке! - Что?! - Я беременна, Лука! И я не могу так больше! – Вскричала она и покинула ординаторскую, яростно хлопнув дверью.
Машуля: Ирвин пишет: Сейчас допечатываю вторуб часть (приходится полностью восстанавливать - полетел документ у меня(( ), и дописываю от руки третью часть... Да вы просто героиня! У меня когда-то полетел комп (еще в начале 2000-х, когда инете не было и в компе я, кроме Ворда, пользоваться ничем не умела), а в нем была сохранена история, которую я тогда писала. Написано было больше 100 страниц и... когда комп починили, в нем было все, кроме текстовых документов. Как я тогда рыдала, страшно вспомнить))) Потом все восстановили, но историю я так и не дописала)) Но я не о том)) Очень рада, что появились новые и ОРИГИНАЛЬНЫЕ истории о Луке! Особенно рада за форум и за сайт)) Они, молчу уже про админа , этого заслуживают)) Спасибо! Прочитала пока по диагонали, т.к. на отдыхе, но это не Ирвин пишет: билиберда а очень даже достойная вещь
Ирвин: Машуля Ох, как я вас понимаю... это у меня второй раз, когда стёрся рассказ мой. Когда-то раньше, когда мне пытались установить аську, полетел весь компьютер. Восстановить ничего не удалось, и пришлось рассказ переписывать полностью (а было тоже около 100 страниц)... долго мучила его, но тоже, как и вы, не дописала... И вот сейчас полетел документ, сохранённый только на флешке... вывод: надо писать от руки, ведь, как известно, рукописи не горят))))))) А продолжение будет когда-нибудь... пока очень лениво печатать((
Ирвин: Продолжение... всё-таки дала себе пинка напечатать по памяти пару глав... Глава 3. Выйдя из ординаторской, она увидела Чуни, отошедшую от двери, и покачала головой. Что ж, теперь все узнают о том, что они поссорились, и что Мария ждёт ребёнка. Теперь на ближайшие две недели это будет самой главной сплетней всего приёмного отделения. Пусть так. Главное, чтобы не во всей больнице ходили эти сплетни. Она вызвала лифт и вошла в него. Прислонившись спиной к стенке, она стала думать, почему муж так к ней отнёсся. Ревнует ли он её к работе? Получается, что да, ревнует. У него на то были свои основания, ведь он являлся одним из самых лучших специалистов приёмного отделения, хорошим и ответственным доктором. Он долго шёл по лестнице к самому верху, но тут между ним и заветным пьедесталом славы встала некая девушка Мария, которая очень быстро втёрлась в доверие персонала, и которую все полюбили. Она очень хорошо во всём разбиралась и могла стать хорошим специалистом, но останавливало её от этого только неоконченное высшее образование. Она понимала, что без него она ничего не стоит, но тем не менее, она стала младшим ординатором. И он, Лука, сразу же отошёл на второй план. Двери лифта открылись, и это её вернуло в реальность. Вздохнув и проведя рукой по волосам, она вышла из кабины и направилась по операционному отделению в сторону кабинета Романо. При этом она вспоминала, как начальник больницы, прекраснейший хирург с мировым именем, разрешил ей однажды присутствовать на операции. Она молча стояла за спинами хирургов, но очень быстро пришла на помощь, когда она была нужна. Мария оказалась очень способной и схватывала всё на лету, за что её вскоре стали ценить все врачи. Итак, Романо после операции предложил ей поступить в ординатуру на хирургию. Девушка, подумав немного, согласилась с этим, ибо недавно поняла, что не может постоянно работать в приёмном отделении и принимать и терять пациентов. Это было больно, и она не могла смириться ни с одной потерей. И ещё недавно погибли её приёмные родители… Она вспомнила, как несколько месяцев назад, как только стало известно о её будущем, все в приёмном стали это обсуждать. Она не была против, но постоянно ловила себя на мысли, что Лука не согласен с её решением. Возможно, это тоже повлияло на их ссору. Но, тем не менее, все были рады за неё. Её руководителем стала Элизабет, и с ней Мария быстро нашла общий язык. С ней было интересно, и она у неё многому научилась. Романо она тоже нравилась, и он хотел сделать её заместительницей Элизабет, на что обе ответили отказом. Элизабет было непросто, ведь она воспитывала малышку Эллу, но Мария предлагала иногда сидеть с ней. Малышка очень быстро с девушкой нашла общий язык, Рэйчел, дочь Марка, тоже подружилась с Марией, и бывало так, что Мари иногда оставалась у них на ночь. Особенно часто это случалось в последнее время, когда Лука часто доводил свою молодую жену до слёз. И когда ей некуда было идти, двери дома Марка, Элизабет и их детей были для неё открыты. Мария отвлеклась от своих мыслей и вздохнула, посмотрев на табличку на двери. Слегка улыбнулась и зевнула. Всю ночь она не спала, и сейчас усталость навалилась на неё, как снег на голову. Но перед главным врачом больницы нельзя показывать даже малейших признаков усталости и отчаяния. Они видят всё, и они могли отстранить человека от работы на какое-то время за неряшливый вид или зевок. Надо держаться. Но вот как, если сил нет? Она постучалась в дверь и, услышав положительный, хоть и хмурый ответ, вошла в кабинет доктора Романо. Тот сидел за своим столом и что-то писал. Глядя на его хмурое и недовольное лицо, она поняла, что он в плохом настроении и решила, что в этом разговоре ничего хорошего не будет. Наконец, он поднял голову и посмотрел на вошедшую девушку. - А, Мария. Проходи. Садись. Я ждал тебя. – Он указал рукой на стул и отложил ручку в сторону. Она молча опустилась на стул и посмотрела на него. Робко. Она не имела представления, что сейчас будет, о чём он будет с ней говорить, но уже боялась этого разговора. Роберт это заметил и слегка улыбнулся. Мария смотрела на него и нервно руками теребила край своего халата. Было страшно. - Мария, ты являешься одним из самых лучших сотрудников в нашей больнице. У тебя неплохие оценки в табеле, ты хорошо зарекомендовала себя как начинающий хирург. И у меня к тебе есть дело, - мягко сказал Роберт, видя, что она боится. - Спасибо, но… - она осеклась, - к чему Вы клоните? - Ты, наверное, слышала, что раз в несколько лет происходит обмен между лучшими работниками больниц разных стран. В этом году тебе, как одному из самых лучших сотрудников, предлагают отправиться в Боснию и Герцеговину. Будешь работать в лучшей больнице, и продвигать наше славное дело, которое мы здесь творим. Мария не верила своим ушам. Сказанное и льстило ей, и пугало одновременно. Почему именно её посылают? Что будет, если она не захочет покидать эту страну? И последняя сказанная Робертом фраза, её окончательно добила. Продвигать дело? Можно было сказать, что она будет продвигать ЕГО имя, но не больше. Всё-таки самый главный врач одной из лучших чикагских больниц, посылает какую-то девчонку на произвол судьбы, чтобы заработать и нажить себе состояние. Она тоже знала, что Роберт любит деньги и хочет призвания. - Но… Доктор Романо… но почему я? - Ты подаёшь прекрасные надежды на будущее. У тебя, как я уже сказал, прекрасные данные. И ты, насколько мне известно, знакома с этой страной. - Но… может, я не хочу туда отправляться. Можно мне хотя бы подумать? - Конечно. Но чем быстрее это произойдёт, тем будет лучше. И для тебя, и для меня! А сейчас ступай, мне надо работать! Мария молча встала и, вежливо поклонившись ему, покинула его кабинет. Оказавшись по ту сторону двери, она хмыкнула и посмотрела по сторонам. Ничего и никого подозрительного, и она вздохнула. Почему именно она должна туда поехать? Она ненавидела Боснию только из-за того, что жители этой страны лишили её детства и счастья, что они лишили Луку надежды, убив его семью. Холодно и жестоко расстреляв их где-то неподалёку от Вуковара. Наверное, теперь это место, братская могила расстрелянных людей, является не хорватской территорией, а Боснией и Герцеговиной. Хорватам наверняка тяжело теперь навестить могилы погибших родственников. Мария прикрыла глаза и поняла, что за эти несколько минут они наполнились слезами. Стало плохо, грустно и одиноко. Но вдруг она решила, что, во что бы то ни стало, должна отправиться в Боснию на работу в той больнице. Если доктору Романо так это нужно, то она уедет. Из этой страны. На поиски своего счастья, которое она так и не нашла. Все эти месяцы она думала, что стала счастливой, что её муж, наконец-то, нашёл свою любовь. Боже, как она ошиблась. Лука ничего не понял, и от этого ей стало легче. Она была уверена, что они помогут друг другу понять, что не одиноки в этом мире, что у них есть любовь, друзья и поддержка. Есть семья. Мария нашла эту семью. Впервые за 14 лет после смерти родителей. Эта больница стала её семьёй. Она вместе со всеми разделяла переживания за тяжелобольных пациентов, она старалась морально поддерживать коллег, у которых были те или иные проблемы. Она старалась помочь Луке вернуться к жизни. Но она не просила помощи, когда ей было плохо и тяжело. Она не жаловалась никому на боль в сердце и душе, когда её избили, сдерживала слёзы и скорбь, когда погибли её приёмные родители. Но она была искренне счастлива, когда Кристина стала жить в их квартире и согласилась на то, чтобы Мария стала её официальным опекуном. К сожалению, и это тоже было наигранно. Девчонке-подростку не было никакого дела до Марии и Луки. Хотя мужчину она уважала и иногда слушалась. К Марии же она была холодна. Она ей была нужна лиь для того, чтобы не оказаться в детском доме. И она будет счастлива, если Мария уедет. С такими мыслями Мария не заметила, как добралась до первого этажа. До своего приёмного отделения. Вновь была суета, никогда не заканчивающаяся, и Мария не знала, где бы найти уединённое место. Наконец, решила выйти на улицу и подумать над предложением Романо. В ординаторской мог быть Лука, а его сейчас видеть она не хотела, других тихих мест на этом этаже не было, и она направилась на улицу. Глава 4. Как только Мария покинула ординаторскую, Лука сильно ударил кулаком по столу, разодрал кожу до крови и сел на диван, опустив вниз голову и обняв её руками. Стал думать, почему всё так резко изменилось. Ведь всё раньше так хорошо было. Они мечтали о счастливом будущем, ставили себе цели, любили друг друга. Но… возможно, это была не любовь. Что если они ошиблись? Как теперь быть? Лука не знал. Но он знал, что если Мария хочет развестись, то он не будет ей мешать. Лишь бы она была счастлива. Он закрыл глаза и стал копаться в памяти, вспоминая те моменты, когда же произошёл сбой в их семье. И вспомнил один момент, через несколько недель после свадьбы, когда Мария стала больше времени посвящать Романо. Она хотела стать хирургом, и Роберт вскоре стал её допускать к операциям. Именно тогда их отношения напряглись. Но больше дров в огонь семейного конфликта подложил танец Марии с этим самым Робертом. На каком-то празднике. Лука не танцевал, и Марию пригласил Роберт. Она, конечно, с ним стала танцевать. В каком-то конкурсе они заняли первое место, и все были удивлены, что Романо умеет танцевать. Их победе на конкурсе радовались все. Кроме Луки. Он ревновал свою жену к этому лысому мерзкому человеку, которого, кажется, любила и уважала только Мария, в то время, как все его ненавидели и в своих снах видели его увольнения с поста главного врача окружной больницы Кука. Лука криво улыбнулся своим невесёлым мыслям и открыл глаза. Что ж, он уволится из больницы, отправится на север, пересечёт Канаду и окажется на Аляске. Хотя он не знал, зачем ему туда, но необходимо ему было оказаться как можно дальше от своей жены. Если она не хочет его видеть, то и не стоит попадаться ей на глаза. И самым лучшим способом осуществить это является покинуть этот город. Хотя Чикаго – город далеко немаленький, но всё же, по теории относительности, в нём встретиться можно. В коридоре послышались невнятные крики, на улице – сигналы машин скорой помощи. Он понял, что доставили очередную массовую травму и понял, что надо идти туда и помогать коллегам. Но он не хотел никуда идти. Он вдруг решил, что не может работать врачом. Возможно, не сможет именно здесь. Поэтому надо писать заявление на увольнение, что он и начал делать по истечении нескольких секунд. Что ж, раз Мария не хочет жить с ним, то и работать она тоже не будет с ним. Его даже не останавливала от этого весть о беременности жены. Неужели это правда? Неужели у него будет ребёнок? Суждено ли сбыться его мечтам, которые были в его душе в сердце с тех ужасных времён? Он не знал. Совсем не знал, что ему делать. Наверное, надо поговорить с Марией. Но будет ли она его слушать? Он быстро написал заявление, и в этот момент в ординаторскую вошла Керри. Увидев Луку, она нахмурилась. - Доктор Ковач! А вы ничего не забыли? - А? Керри, подпиши, пожалуйста. - Что это? – спросила она и, надев очки, пробежалась глазами по тексту. Нахмурилась. – Нет. Я не буду это подписывать! - Но почему, Керри?! Тебя разве не устраивает эта причина? - Лука, что с тобой происходит? Я слышала, что вы с Марией поссорились. Вам сейчас надо отдохнуть друг от друга. Но это не значит, что тебе надо увольняться. Так что я не буду это подписывать. - Тебе придётся меня уволить! – Прошипел Лука, закрывая лицо руками. - Я посмотрю. А сейчас иди работать. Мы в тебе нуждаемся, Лука. И она покинула ординаторскую. Лука аккуратно сложил лист бумаги и подошёл к своему шкафчику. Ничего не оставалось делать, как принимать больных. Поэтому он, приведя себя в порядок, надел халат и подошёл к двери, но столкнулся с Эбби, входящей в помещение. Она поинтересовалась, всё ли у него в порядке, намекнула про услышанную ссору с Марией и спросила, нужна ли ему её помощь. Он рассказал ей всё, начиная с ревности Марии к Романо и кончая заявления и известия о беременности Мари. Она сочувственно его обняла, но он отстранился от её объятий и поцеловал её в губы. - Лука… - Я люблю тебя, милая… Мария была погружена в свои невесёлые мысли, поэтому не заметила, как перед ней оказался Дэйв. Младший ординатор приёмного отделения в этой больнице, он в коллективе являлся козлом отпущения. Обладающий своеобразным чёрным юмором, порой даже не к месту употребляемым, он почему-то сразу пригляделся Марии. Она полюбила его за эти странные, порой жестокие, иногда даже безобразные шутки, и старалась помочь ему справиться с давлением со стороны Керри или ещё кого из персонала. Она первая узнала, что у него появилась девушка, она познакомилась с ней и нашла её интересной собеседницей и очень милым человеком, она помогала ему разобраться с проблемами, и она же, Мария, помогла ему стойко перенести разрыв с девушкой. Он снова остался одиноким, но теперь в его душе что-то поменялось. Теперь он перестал быть таким развязным, а стал более скромным и послушным. Теперь он тоже чаще молчал и думал, прежде чем говорить. Мари, увидев его, слабо вздрогнула и улыбнулась, глядя на него. Только улыбка оказалась грустной. - Мари, что случилось? - Нет, ничего… просто Романо меня хочет переправить в Боснию, в больницу. Он говорит, что я подаю большие надежды, а им там нужны толковые врачи. - Нам будет тебя не хватать, Мари. - Но… с чего ты решил, что я хочу туда поехать? - У тебя произошла очередная ссора с Лукой? И ты не знаешь, что тебе делать? Вам стоит побыть в отдалении друг от друга. - Что ты хочешь этим сказать? – Мария не понимала, к чему он клонит. - Ну…, - протянул Дэйв и осмотрелся, надеясь, что их никто не подслушивает, - Возможно, тебе действительно стоит уехать в ту больницу. Отдохнуть от Луки. Разобраться в себе и своих чувствах к нему. Думаю, тебе там станет несколько легче. Мария прикрыла глаза и протёрла рукой лицо. Дэйв был прав. Только прав отчасти. Но она не была уверена, что их отношения наладятся, если она уедет в Боснию. - Может, ему ничего не говорить? Он… у нас с ним сейчас очень напряжённые отношения. Мы ссоримся чуть ли не каждый день… - она вздохнула и сжала руки в кулаки. – Дэйв, что мне делать? Я… я жду ребёнка, но не знаю, как Лука отнесётся к этому. Дэйв подошёл к ней и обнял её за плечи, после чего она уткнулась в его плечо и заплакала. Он обнял её и стал гладить её по спине и что-то шептать. Руки его опускались всё ниже и ниже… - Ты! Немедленно убери руки от моей жены! – послышался яростный голос Луки. Мария слегка вздрогнула и отстранилась от Дэйва. Хотела повернуть голову, но ей это сделать не удалось: Лука схватил её за волосы и дал сильную пощёчину. Она слабо вскрикнула, после чего сразу отлетела к стене. Ударилась затылком, но не потеряла сознание. Стала смотреть на то, как Лука набросился с кулаками на Дэйва, повалил его на пол и стал избивать кулаками. - Лука! Немедленно прекрати! Лука! Ты ведь его убьёшь! – крикнула Эбби, подбегая к Марии. – Как ты? - Охрана! – к ним подключилась Керри, пытающаяся своим костылём либо оглушить Луку, либо хоть как-нибудь оградить от него Дэйва. – немедленно прекратите, доктор Ковач! Но Лука никого не замечал и не слышал. Им почему-то овладела сильная ярость и ненависть. Почему-то он возненавидел Дэйва, который просто успокаивал его жену. Между ними ничего не было, да и не могло быть. Все прекрасно это знали. Знал и он, Лука. Но в этот момент почему-то у него было помутнение сознания. Наконец, через несколько секунд, прибежал охранник и оглушил доктора Ковача электрошоком. Когда тот был обездвижен, Эбби ногой откинула его от Дэйва, и все увидели, что за это короткое время из его лица получилось сплошное кровавое месиво. Керри позвала медсестёр, и вскоре все, кроме неё и Марии, скрылись в травме. - Как ты, Мари? Затылок не болит? - А? Нет, всё в порядке, спасибо. Боже, что на него нашло? Неужели он подумал, что мы целуемся? - Это был укол ревности. Вы поссорились с ним. Он расстроился из-за того, что я не уволила его. Ему надо было на ком-то сорвать злость. Этим кем-то стал Дэйв. - Я ненавижу его! Я… я согласна с предложением доктора Романо. Он отсылал меня в Боснию. Мне страшно туда отправляться, но… я боюсь оставаться здесь. Рядом с ним. Я… я не знаю, что мне делать. Как он отреагирует на весть о моей беременности? Она закрыла лицо руками и тихо заплакала. И поэтому не заметила, что Лука пришёл в себя и всё это время слушал её реплику. Молча поднялся на ноги и так же молча подошёл к ней. Дал ей сильную пощёчину. - Мразь! Уже нажаловалась всем? Ты права: нам не ужиться вместе! Проваливай отсюда! - Доктор Ковач! Немедленно прекратите! Вы делаете ей больно! – вступилась за Марию Керри, но получила сильный удар в челюсть, от которого оказалась на полу. - Лука. Что с тобой, милый? - Заткнись! - Тебе нужен психиатр! Что с тобой?! Чем тебе помешал Дэйв? Зачем ты делаешь это? Что ты хочешь от меня? - Не смей повышать на меня голос! – рявкнул Лука и замахнулся для пощёчины. Мария закрыла глаза и приготовилась к удару, понимая, что он будет сильный. Но кто-то его схватил за руку. - Вон! Убирайтесь, Ковач! Вы уволены! Это был грозный голос Романо. Мария открыла глаза и посмотрела на него с надеждой, но и со страхом в глазах. Лука плюнул в её сторону, выдернул руку из мёртвой хватки Роберта и кинул халат Керри. Надменным взглядом посмотрел на них и направился к выходу. Мария прислонилась головой к стене и стала изучать потолок, будто впервые его видела. А Роберт тем временем помог Керри подняться и проводил её в смотровую. Вскоре Мари осталась в одиночестве и, поняв, что не может так больше, направилась в ординаторскую. Но там она лишилась последних сил и, перед тем, как потерять сознание, медленно опустилась на пол. Она не почувствовала, как её кто-то бережно взял на руки и перенёс на диван. Только лишь слабо застонала, когда кто-то бережно стал протирать её лицо влажной салфеткой. Очнулась она от солнечного луча, падающего на её лицо. Медленно открыла глаза и увидела склонившееся над ней лицо Романо. Вмиг щёки налились слабым румянцем, а глаза вопросительно на него посмотрели. Он слабо улыбнулся. - Наконец-то ты очнулась. Долго же ты была без сознания. Всю ночь. Видно, он тебя сильно ударил. - Спасибо… - простонала она слабым и тихим голосом и села на диване. Голова кружилась, но больше всего она боялась за своего ребёнка. - Всё хорошо, Мария. Ребёнок твой вне опасности. Разве что он тоже вчера чувствовал твои страх и боль. - Я… доктор Романо… я хочу уехать. Ваше предложение ещё в силе? Я… я боюсь Луку. Боюсь быть рядом с ним. Это… это всё из-за меня. – Она закрыла лицо руками. - Раз ты решила, то можешь отправиться сейчас в аэропорт. Регистрация начнётся через пять часов. Там ты будешь, если я не ошибаюсь, рано утром. Или ночью. Но тебя там встретят. - Так скоро… Спасибо вам, Роберт… Но… можно Вас попросить? - О чём? – обернулся он у двери. - Не увольняйте Луку, прошу вас. Он хороший врач. Он будет себя хорошо вести. Простите его за это. - Но ведь он чуть тебя не убил. Он избил доктора Малуччи. Он опасен! Для пациентов и прежде всего, для себя! - Прошу Вас! Это были только наши проблемы! Я не должна была об этом рассказывать Дэйву или Керри. Это я виновата. Прошу, поверьте мне! - Хорошо. Только успокойся. Собирайся на самолёт. И удачи тебе. И счастья. - Спасибо! Я буду скучать по вас! Роберт покинул ординаторскую, оставив Марию в полном одиночестве наедине со своими невесёлыми мыслями. Она подняла глаза на висящие над дверью часы и стала следить за секундной стрелкой, равномерно и монотонно отстукивающей свой ритм. Это успокаивало и нервировало одновременно. Сейчас был как раз тот случай, когда секундная стрелка нервировала Марию. Поэтому она встала с дивана и подошла к своему шкафчику. Достала из него маленький портфельчик и несколько свадебных фотографий. Глядя на них, на её глаза наворачивались слёзы, и становилось очень больно на душе. Тогда они были так счастливы, в их глазах светилась надежда. А сейчас… сейчас в её глазах был страх, а в глазах Луки – ненависть и жажда мести. Что-то где-то пошло не так, как они планировали, и в один миг счастье закончилось. По мере просмотра фотографий, на её глаза наворачивались слёзы, а голова всё сильнее кружилась и болела. Она чуть не упала, но её кто-то подхватил. Обернувшись, она увидела Марка, и с благодарностью и смущением посмотрела на него. Он усадил её на диван и рассказал, что Луку ночью арестовали за разбойное нападение на человека, что Дэйва прооперировали, но нет никаких шансов на то, что он выживет. Томография показала нарушения в структуре мозговых клеток, и он мог стать инвалидом. Что же касается его нынешнего положения, то сейчас он впал в кому и лежит в реанимации. И никто не знает, что будет с ним дальше. - Боже, Марк. Как это ужасно… это… это всё из-за меня. Я должна уехать. Мне надо покинуть эту страну. Прощай, Марк! - Береги себя, Мари! Напиши нам, когда устроишься. - Хорошо. Я напишу вам. Марк… позаботься, пожалуйста, о Луке. Он может с собой что-нибудь натворить. Уговори его вернуться на работу… - Конечно, Мария. Всё с ним будет хорошо. - Спасибо тебе. Прощай! И она, поцеловав его в щёку, направилась к двери. Совсем скоро она покинула своё любимое приёмное отделение и скрылась в толпе. С собой она взяла лишь маленький портфельчик с фотографиями, паспортом и необходимыми вещами, который всегда носила с собой.
Starley: Ирвин пишет: вывод: надо писать от руки, ведь, как известно, рукописи не горят))))))) В точку! тоже этого придерживаюсь! чтоб не случилось с компом-произведение останется))) и еще раз спасибо за фанфик. с удовольствием читаю
Ирвин: Глава 5. - Маша, проснись! Маленькая семилетняя девочка, лежащая на кровати в обнимку со своим любимым мишкой, открыла глаза и посмотрела на испуганное лицо брата. Его страх моментально передался ей, и она вздрогнула. - Вставай, нам надо уходить. Она встала с кровати, покрепче обняла своего медвежонка и протянула брату руку. Он улыбнулся и направился к чёрному входу. По тёмным коридорам посольства, в котором они жили. То и дело из разных помещений раздавались крики, мольбы о помощи, и девочка хотела их не слышать. Но, к сожалению, ей приходилось слышать и чувствовать всё, что творилось в здании. А парень бежал к заветной двери, которая могла бы их спасти, укрыть от захватчиков-боснийцев. Начиналась война, и жители этого посольства оказались первыми, кого затронула эта война. Внезапно юноша остановился, и Маша врезалась в него. Но, выглянув из-за него, она увидела человека в маске. Тот взял детей за руки и повёл в комнату, где перед девочкой предстала ужасная квартира: люди в масках глумились над её родителями. Один хладнокровно насиловал маму, другой стебался над папой. Девочка не могла это видеть, и ей стало плохо. Оправившись от рвотных спазмов, она прижалась к брату, но тот стал ей тихо что-то шептать на ухо. Она видела, что его всего трясёт, но думала, что тоже от страха. Хотя его трясло от ярости. Он знал, что ничего не может сделать. И ждал. Смотрел на эту ужасную сцену, и по его лицу текли слёзы. Наконец, послышались два выстрела. Маша открыла глаза и увидела, что её мама и папа мертвы. А брат, Саша, стоит с широко раскрытыми глазами и смотрит на того, кто это сделал. Маша зажмурилась и обняла своего медведя. Но услышала один выстрел. Открыв глаза, она увидела идущего к ней брата, из груди которого сильно хлыщет кровь. Ещё один выстрел, и он замертво повалился на пол около её ног. И это был момент, когда Маша окончательно осознала, что произошло. Она закричала от боли, страха, ненависти, но быстро замолчала, когда увидела, что на неё направлен пистолет. Попятилась назад и споткнулась обо что-то. Упала и отползла к стене. Мужчина взвёл курок и направил пистолет на неё, целясь в голову. Девочке было страшно, но в этот раз её глаза выражали лишь ярость и мщение. - Не надо. Возьмём её с собой! Она не представляет для нас никакой угрозы. Это был другой человек, перехвативший руку первого и глядя на девочку. Маша не успела опомниться, как оказалась в автобусе. Они ехали в сторону Хорватии, города Вуковара. Маша знала эти места и стала строить план побега. Они ехали по просёлочной дороге, и со всех сторон раскинулся прекрасный густой лес, в котором можно спрятаться и выждать момент. А там её найдут дядя и кузен, с которыми она виделась несколько месяцев назад. Теперь осталось только придумать план побега. Это оказалось не так трудно, как она предполагала. - Я хочу в туалет… - Нам некогда! - Но я правда хочу… очень-очень… Мужчина, сидевший рядом с ней, что-то пробормотал на боснийском, и крикнул водителю, чтобы тот остановил автобус. Мужчина вышел из него и стал наблюдать за девочкой. Она на него странно посмотрела, и он скрылся в салоне. А Маша огляделась и, найдя самую чащу, направилась туда. Старалась она не вызывать никаких подозрений, и вскоре оказалась вне зоны их доступа. Решив, что они её не видят, она побежала дальше. Но они-то видели. Кто-то открыл огонь, но главный приказал его прекратить. Они гнались за ней, и сейчас девочке стало понятно, что если она не найдёт лазейку, то погибнет. Сейчас она больше всего на свете хотела жить, чтобы отомстить убийцам своих родителей. Поэтому она бежала, глядя вперёд и всё чаще зацепляясь своей пижамой за ветви деревьев. Порезала руку и заплакала от боли, но это не остановило её. Вскоре она нашла дупло в дереве, и залезла туда. Старалась не дышать громко, но это было почти невозможно из-за быстрого и долгого бега. Неудивительно, что вскоре она потеряла сознание от асфиксии. Она не слышала, что мужики остановились около дерева, что смотрели наверх, но ничего не видели. Выругавшись, они направились обратно к автобусу. Очнулась она от резкого противного запаха, и моментально открыла глаза. Откашлялась и посмотрела по сторонам. Увидев своего кузена, она заплакала и рассказала ему всё, что произошло. - Мне очень жаль, милая. Но я рад, что ты выжила. Я позабочусь о тебе. А сейчас тебе надо поспать. Его мягкий и ласковый голос её успокаивал, и она легла на подушку. Парень поправил ей одеяло и откинул прядь волос с её лба. - Стефан… не бросай меня… я боюсь… - Скоро война закончится. Мы будем вместе, милая. А сейчас поспи. Ничего не бойся. О тебе здесь позаботятся. Маша закрыла глаза и почувствовала, что он поцеловал её в лобик. После этого она погрузилась в сон. Но ненадолго: проснулась она часа через три от весёлого детского смеха. Повернула голову в его сторону и увидела двоих маленьких детей, играющих с мячиком. Наивные их личики, весёлый озорной смех заставили её слабо улыбнуться. Но улыбка померкла, когда она увидела их родителей: прекрасного мужчину и красавицу-женщину. Глядя на то, как сосредоточенно мужчина перевязывает ногу жены, она поняла, что он работает врачом. И встала с кровати. Повязка на руке намокла и пропиталась кровью, поэтому она направилась к нему. Но не удержалась на слабых и нетвёрдых ногах и упала в его объятья. Он усадил её обратно на кровать и молча перевязал руку. - Спасибо, мистер… простите, что отвлекла вас… - застенчиво пробормотала девочка, и её щёки налились румянцем. - Где твои родители, малышка? - Они… обо мне заботятся брат и дядя… они военные… - Что ж, я помогу тебе. Для начала тебе надо переодеться и покушать. Мы с семьёй скоро будем обедать, приглашаем тебя к столу. Умыться можно в той комнате, - он указал кивком головы на дверь, - тебе помочь? - Нет, спасибо… простите, что я мешаю вам… Она встала с кровати и медленно направилась в ванную комнату. Иногда она останавливалась, иногда её шатало. Молодой человек смотрел ей вслед задумчивым взглядом, но не стал ничего предпринимать, видя, что ей не требуется помощь. Хотя девчушка выглядела больной и очень слабой. Умывшись и кое-как приведя себя в порядок, она зашла в то помещение, о котором говорил этот молодой мужчина. За столом уже сидела вся его семья, и девочка смущённо улыбнулась. Но подошла к столу и села на указанное женщиной место. Мужчина поставил перед ней тарелку с какой-то едой, которую себе позволяли готовить люди во время войны, и она смущённо улыбнулась. Улыбка была грустная. - Здравствуйте. Приятного аппетита. - И тебе того же… - Маша. Простите, я не представилась. - Очень приятно, Мари. Меня зовут Лука, это моя жена Даниэла, а вот наши дети – Ясна и Марко. - Приятно познакомиться. Щёки девочки налились румянцем, она не понимала, что здесь делает и понимала, что это неправильно: нельзя просто так вмешиваться в чужую жизнь, входить в чужой дом. Она знала, что они вряд ли потом встретятся. Рано или поздно война закончится, её заберут дядя и брат, они будут жить в Москве или где-нибудь ещё, она будет вспоминать родителей и этих людей, которые так добры к ней. Но она их больше не увидит. Почему-то она чувствовала это. Что-то должно было произойти. Что-то страшное. Но ей не давали времени думать о страхе и боли. Эти люди хорошо относились к ней, дети быстро подружились с ней, Даниэла же тоже неплохо общалась с ней и иногда даже успокаивала, если ей снились кошмары или было страшно. Они узнали, что её родители были зверски убиты на её глазах, и что ей чудом удалось сбежать. Что касается Луки, то он редко виделся с семьёй; всё остальное время он был в месте военных действий. Оборона города с каждым днём всё слабела, и все знали, что он простоит недолго. Все боялись завершения войны, так как знали, что Югославии больше не будет. Многие бежали в другие страны, подальше от войны, но те, кто остался в захваченном городе, оказались в кольце. Воспоминания, такие яркие и живые, были прерваны сигналом пейджера, возвещающим о том, что в больнице нужна её помощь. Здесь, в Сараево, она была лишь приходящим врачом и, казалось, никто не хотел её ставить даже банальной медсестрой, не говоря уже о том, чтобы стать ординатором или врачом приёмного отделения. То, что у неё были прекрасные рекомендации от Романо, Онспы и ещё нескольких докторов, с которыми она виделась, здесь не играло никакой роли. Главный врач этой больницы, тучная женщина средних лет, почему-то с первого дня невзлюбила Марию. Во-первых, ей не понравилось, что Мари является беременной. Она знала, что той недолго работать – всего восемь месяцев, а потом она уйдёт в декрет и посвятит свою жизнь детям. Во-вторых, начальнице не нравилось, что Мария вечно суёт свой нос куда не следует. Она очень быстро сориентировалась и старалась помогать врачам принимать пациентов, также правильно и быстро ставила диагнозы. И, наконец, начальнице не нравилась сама Мария. После той войны, длящейся около четырёх лет, боснийцы почему-то продолжили ненавидеть хорватов. Хотя от прежнего поколения осталось мало людей, а нынешнее, новое, поколение просто старается не связываться ни с сербами, ни с хорватами. Хотя интересно, что в этой стране живут как боснийцы, так сербы и хорваты. Мария вздохнула и нехотя вылезла из-под тёплого одеяла. Быстро оделась и подошла к окну. По пейджеру сообщили, что скоро привезут пострадавших в массовой аварии, и она поняла, что ей придётся заниматься мелкими травмами. От этого она сильно страдала, но ничего не могла с этим поделать. Это было странным, но именно это обстоятельство в скором времени свело её с ординатором приёмного отделения, который с первых дней старался ей помочь освоиться с языком, со структурой больницы. Звали этого человека Чак, и он очень многое для неё сделал. Сам он был примерно в такой же ситуации, и Марии он поначалу напомнил Дэйва, но потом она поняла, что между ними нет ничего общего. Если Дэйв был развязным, обладал чёрным юмором, то Чак был, наоборот, серьёзен и точен. Он любил шутить, но его шутки были именно весёлыми и очень даже забавными. Тем не менее, Мария была ему очень благодарна. Он помог ей влиться в коллектив, нашёл ей небольшую квартирку в центре города, но потом позволил ей жить у них. Его жена была тоже беременна, и они подружились. Потеряв одну семью, Мария нашла ещё одну. Но она не была счастлива. Да, это были её друзья, да, она жила у них, но всё-таки она скучала по Луке. Но время для встречи ещё не пришло. Она взяла зонтик и вышла из дома. Уличные часы показывали три часа ночи, погода была жуткая; ветер яростно качал верхушки деревьев, залетал в открытые щели и окна, стучался в стёкла; часто сверкали молнии и громыхал гром. Ливень настолько был сильный, что зонтик не спасал. Вскоре ноги Марии промокли, и она чихнула. Во время беременности очень легко заболеть, и она вздохнула. Но продолжила идти по направлению к больнице. - Мари, давай я подвезу тебя! - Спасибо… Чак, мне всё это надоело… что делать? - Может, тебе стоит вернуться в США? Помириться с Лукой и продолжить работать там? Возможно, это не то, что тебе сейчас нужно. - Не знаю. Я не ссорилась с ним. Я… я просто не хочу его видеть. Я не знаю, что с нами происходит. Будто нам нужно что-то вспомнить. Что-то забытое и утерянное… тогда, давно… - Знаешь, что? Постарайся сейчас забыть о том, что ты работаешь здесь. Постарайся подумать о чём-нибудь хорошем и счастливом. Например, о своих детях. Моя жена тоже иногда представляет об этом, и ей становится хорошо. Чак улыбнулся и остановил машину на светофоре. Повернулся к Мари и положил ладонь на её пока ещё не очень большой живот. Мария смущенно улыбнулась и прикрыла глаза. - Спасибо тебе, Чак. Спасибо большое. - Отдохни. Возьми пару дней отпуска и погуляй по городу. С моей женой. Оставшееся время они ехали молча. Вскоре машина остановилась около служебного входа в больницу, и из неё вышла Мария. Поблагодарила мужчину за то, что подвёз её до работы, и скрылась в здании. И там сразу началась её работа: обработка мелких ран, наложение гипса, постановка капельницы, заполнение медицинских карточек. Коллеги в травмах боролись за жизнь серьёзных пациентов, а ей вход туда теперь был закрыт. Что ж, придётся ей забыть об этом. И начать думать о чём-нибудь другом. Например, как посоветовал ей Чак, думать о детях. Как она их назовёт, какими они будут? Будут ли ладить между собой? Будут ли расспрашивать её об отце? Конечно, будут. И она им расскажет о нём. Всё только самое лучшее. Она его всегда будет любить, и она справится с этим. Таковы были её мысли. Они часто её посещали, и от этого на душе становилось легко и приятно. И в такие моменты она забывала, что не светит ей здесь счастливое будущее, связанное с врачебной практикой в этой больнице.
Ирвин: Глава 6. /какой-то бред получился... подруга, услышав первоначальный вариант, меня чуть не убила, сказав, что Луку я сделала каким-то хлюпиком и слабаком. Кажется, здесь он получился ещё слабее... не убивайте меня)))/ Уже прошло почти три месяца с тех пор, как Мария покинула эту больницу, а никто из её коллег-друзей не смог до сих пор с этим смириться. Всем стало без неё очень грустно, все поняли, что привязаны к ней, что им без неё тяжело. Ведь она была не просто прекрасным и добросовестным работником, но и весёлым, жизнерадостным, человеком. Она часто смеялась, шутила и веселилась. Распространяла сумасшедшую энергию на коллег и даже пациентов. Странно, но она сумела находить общий язык с разными пациентами, даже с буйными и ненавидящими врачей. Дети её очень любили, и по вечерам она им чато рассказывала сказки и смешные истории, благодаря чему они быстро засыпали или переставали бояться чего-либо. Но теперь её не было с ними. Теперь она была в другой стране, и все понимали, что только она одна может понять, нужно ли ей возвращаться или нет. Конечно, все хотели, чтобы она вернулась, но они просто ждали. И надеялись. Что же касается Луки, то он снова был принят на работу. Только теперь в его обязанности входило помогать коллегам и заполнять карты. Романо постоянно следил за ним и искал повода запихнуть его в отделение психиатрии. Но Лука не давал повода. Наоборот, он стал очень кроткий, перестал со всеми разговаривать и уж тем более вмешиваться в чужие разговоры. Он страдал без Марии, и страдания его были очень сильны. И, поняв, что не может так больше, он начал ухаживать за Беллой, новенькой молодой медсестрой. Об этом же сразу узнал остальной коллектив, но все молчали. Никто не хотел сообщать об этом Марии, так как знали, что это причинит ей страдания. Марк попытался поговорить с Лукой, но разговор очень быстро закончился дракой на заднем дворе. После этого никто не возвращался к данной проблеме. А Лука, который перестал что-либо значить для своих друзей, стал очень часто менять партнёрш. Он переспал почти со всем женским коллективом больницы, но предпочтение он отдавал лишь Кристине, сестре Марии. Девушка, хоть и ненавидела свою опекуншу, любила Луку и была с ним очень ласкова. Она не могла простить Марии их последнюю ссору, хотя она ничего толком не знала. Но была уверена, что инициатором была именно она, а не Лука. Лука же ничего не стал ей говорить и принял её помощь, поддержку и ласки. Принял, даже не задумываясь над тем, что в далёком Сараево страдает его жена, что она пытается понять всё, что произошло между ними, и не догадывается, что он теперь не верен ей. Он был очень благодарен Кристине за любовь. И вот как-то раз, когда все надежды вернуть Луку к мыслям о жене сошли до нуля, в регистратуру приёмного отделения чикагской больницы Кука пришло интересное письмо. Оно было от Марии, и все с нетерпением стали его читать. И если в начале письма столпившихся врачей и медсестёр было немного, то в конце их количество значительно прибавилось. - Здравствуйте, мои милые и дорогие друзья! Пишу вам из далёкой Боснии, из Сараево. Сейчас у нас ночь, а мне надо работать. Только что привезли очередную массовую травму, кажется, болельщики подрались, а мне сказали заниматься всякой мелочью. Вообще, хочу сказать, там всё не так, как думал сеньор Романо. Здесь каждый за себя. Нет такого коллектива, как у вас. Все друг с другом ссорятся, спорят на счёт лечения больных, срываются друг на друге и на пациентах. Поначалу мне жилось несладко. Хорошо, что мне помог один ординатор, Чак. Я живу в его домике, познакомилась с его женой. Благодаря им я справляюсь с этой работой и смиряюсь с мыслью о том, что быть мне там только приходящим врачом. Я не нужна им – это сразу понятно. Я очень сильно скучаю по всем вам. Я очень хочу вернуться сюда, в эту больницу, которая стала уже для меня родной (надеюсь, и для всех вас тоже). Но пока нет ни желания, ни возможности. Мне здесь очень плохо, но мысль о скором рождении моих детей меня согревает. Уже скоро, через несколько месяцев, я выйду на финишную прямую… В это время Лука, не имеющий никакого понятия о письме жены, которое все дружно читают, сидел в ординаторской и смотрел в окно. Снова шёл дождь, даже гроза. Сверкание молнии, раскаты грома где-то неподалёку, шептание ветра. Хотелось спать и не просыпаться. Больше никогда не просыпаться. Но в такие моменты, а они у него были довольно-таки часто, он начинал думать о детях. О тех, что были, и о тех, что будут. Для себя он решил, что не будет никак влиять на Марию. Если та захочет остаться с ним, то он сделает всё, чтобы она не пожалела. Но если она не захочет быть с ним более, то он будет платить алименты, и не будет видеть своих детей. Он исчезнет из её жизни. Ему надоело сидеть и хандрить, и он вышел из ординаторской в коридор, чтобы отправиться к выходу. Но, сделав несколько шагов, остановился как вкопанный. До него донеслись слова, что говорила Керри. Судя по всему, она читала письмо Марии, и он нахмурился. Почему Мария написали им? Почему они его не позвали? Может быть, Мария теперь не хочет быть связанной с ним, поэтому ничего не написала о нём? Так или иначе, но ему стало ясно, что он больше не нужен ей. Наверняка, у неё там, в Боснии и Герцеговине, есть любовник. И он понял свою ненужность. - Я не нужен ей. Ради кого мне жить? Ради Кристины? Но я не люблю её. Я люблю только Марию. Что ж, мне придётся уйти. Он вздохнул и улыбнулся странной улыбкой. Это заметил Марк и настороженно на него посмотрел. Но Лука очень быстро скрылся в ординаторской и также быстро вышел из неё, уже переодетый. Он пересёк коридор и не остановился, когда услышал, что Керри читает письмо, в котором речь шла о нём. Не остановился также и на вопрос начальницы, почему он так скоро уходит. Он не знал, что Марк направился за ним и шёл по пятам до его дома. Только убедившись, что в доме есть Кристина, он направился обратно, предупредив её по телефону, чтобы она следила за Лукой и не дала ему ничего с собой сделать. А Ковач ничего не знал об этом и молча и быстро скрылся в своей комнате. Но ненадолго: через несколько минут он вышел из неё и направился в магазин. Сейчас за ним никто не следил, и не было известно, что Лука сходил в аптеку и вышел из неё с подозрительной упаковкой в кармане куртки. Следом он направился в продуктовый магазин и купил батон хлеба и арахисовое масло, которое Кристина, как истинный американец, так любила. Девушка сразу насторожилась этому, так как никогда она не могла допроситься Луку купить ей это лакомство. Но больше всего её насторожила упаковка лекарства, лежащая в кармане куртки. И ей стало страшно, когда она увидела, что Лука закрылся в своей комнате. Но она не услышала скрип засова, поэтому облегчённо вздохнула. Тихонько подошла к двери и приоткрыла её. Лука сидел за столом и что-то писал. На столе стоял стакан воды, и лежали таблетки. Дописав письмо, Лука прислонил ладонь к лицу, и Кристина по содроганию его плеч поняла, что он плачет. Ей стало его очень жалко, и она решила позвонить Марку, чтобы тот приехал. Лука знал, что Кристина подглядывала за ним. Он наигранно сделал вид, что плачет, и, когда она ушла, выпил таблетки. Это снотворное было самым сильнодействующим. И большая доза была не только губительна, но очень быстро действовала на организм. Луке ничего не стоило взять это лекарство, продающееся по рецепту, в аптеке. Он просто выписал в больнице рецепт, и ему фармацевты в аптеке поверили. Кристина услышала звон разбившегося стакана, и в душе всё похолодело. Очень быстро она пересекла маленькую квартиру и ворвалась в комнату хозяина квартиры. Недолго думая, пока он ещё был в сознании, она сунула пальцы в его рот, вызывая тем самым рвоту. Когда его начало выворачивать, она насчитала около десяти таблеток. Но неизвестно, сколько он выпил. Напоив его водой, она дала ему сильную пощёчину. Он оправился от рвотных спазмов и закрыл лицо руками. - Зачем, доктор Ковач? Зачем вы хотели сделать это? - Она не любит меня… ради кого мне жить? - Я не думала, что вы такой слабый. Хотя… я ненавижу Марию, но я очень хочу, чтобы и она была счастлива. Неужели вы не понимаете, что этим поступком вы причините боль как ей, так и своим детям? - Не говори то, чего не знаешь! – вскричал Лука и хотел дать девушке пощёчину. Но его рука остановилась в нескольких миллиметрах от её щеки. - Давай, ударь меня! Тебе же ничего не стоит ударить девушку или избить до смерти человека! Тебе лечиться надо, Лука. Тебе нужна помощь! Ты один не справишься с этим. Он молча слушал её. Потом закрыл лицо руками и заплакал. Она покачала головой и прижала его голову к своей груди, давая ему возможность выплакаться и выговориться. Но вдруг он обмяк на её руках, и она, прислонив пальцы к его шее, ощутила отсутствие пульса. Сильно вздрогнула и кое-как уложила его на полу. Стала делать массаж сердца и искусственное дыхание. Вполне возможно, снотворный эффект уже подействовал. И он умирал. Раздался спасительный звонок в дверь, и Кристина открыла её. Глядя на её заплаканное лицо, Марк понял, что Лука умирает. Вбежал в комнату и стал оказывать дугу помощь. Вскоре Лука задышал и медленно открыл глаза. - Марк… - Не говори ничего. Ты очень слаб. Тебе надо набраться сил. Отдохни. - Спасибо… И… прости меня… - Не у меня проси прощения. И благодари Кристину. Марк помог Луке добраться до кровати и, когда тот закрыл глаза, покинул комнату, предварительно забрав снотворное. Сказал Кристине, что надо делать, если ему станет хуже, и покинул квартиру. Он ничего не сказал друзьям и коллегам по этому поводу, так как знал, что это может плохо отразиться на карьере друга. Его могли окончательно выгнать или же упечь в отделение интенсивной психиатрии. Он был уверен, что Луке от этого станет только хуже. Недели через две Лука вновь вышел на работу.
Машуля: Starley пишет: В точку! тоже этого придерживаюсь! чтоб не случилось с компом-произведение останется))) А я не могу писать от руки... Вот когда за компом, могу написать до 20 страниц в день. А от руки не больше 4. И там править не получается... И вообще все не так)) Не, я когда-то, конечно, тоже писала в тетрадочку, но как только появился комп, стараюсь от руки вообще ничего не писать. Только если наброски к фанфику... ну или по работе второе, разумеется, куда менее приятное занятие Но это лирика. А хотела я сказать другое. Большое спасибо автору
Lubasha Visnjic: Ирвин спасибо за фанф! Очень интересно и слог хороший)) Доберусь до сайта когда-нибудь - выложу
Ирвин: Машуля Нее, а я чаще пишу от руки... хотя тоже делаю наброски к фанфикам и рассказам... А сейчас... всё равно по большей части на работе делать мне нечего, вот и пишу... стараюсь тперь писать нормально, чтобы, придя домой, тупо перепечатать «под капирку» текст))) Машуля Lubasha Visnjic Starley Благодарю за отзыв) Продолжение следует... когда-нибудь... Хотя очень надеюсь, что до отпуска напишу этот фанфик, а там уже будет время подумать над другим)))
Р.С.:
Ирвин: Глава 7. Мария родила детей в далёком Сараево. Роды были тяжёлые, и дело даже дошло до кесарева сечения. Придя в себя после операции, она увидела Чака и Аманду, его жену, стоящих рядом с ней и держащих на руках её новорождённых детей. - Поздравляем тебя, милая! – Улыбнулась Аманда и протянула Марии её первенца. - Как я рада… - простонала Мария и притянула ребёнка к своей груди. Он начал сосать, и она слабо улыбнулась. Посмотрела на своих друзей, которые так ей помогли. - спасибо вам большое за помощь. Но… мне так не хватает Луки… Она прикрыла глаза и незаметно заснула. Аманда нежно взяла из её рук малыша и передала его санитарке. Потом, убедившись, что за детьми ведётся должный уход, а Мария спит крепко, и ничто её не тревожит, вслед за мужем покинула палату. - Отдохни, Мари… - тихо прошептала она и закрыла дверь. Дня через три Марию выписали из детдома и отдали ей её детей. На улице её ждали Чак с женой. Они привезли её домой, где её ожидал сюрприз: просторная комната с двумя детскими кроватками и большим диваном. Мари сначала отказывалась, ссылаясь на то, что это больше пригодится им самим, так как они тоже имеют при себе двух грудничков, но Чак был настойчив. Он сказал, что ей всё равно сейчас надо больше отдыхать и ни о чём не думать. Через несколько дней она заметила, что у неё нет молока. Что делать в таких случаях – она не знала, но и в этот раз ей на помощь пришли друзья. У Аманды молока было в достатке, и она согласилась стать молочной матерью для детей Марии. И та, ненадолго избавившись от этого груза и забот, решила вернуться в Америку и повидать всех друзей и мужа. Ей нужны были его поддержка и помощь. Не говоря уже о любви. Она не сможет одна заниматься воспитанием детей. И она вспоминала иногда историю некой медсестры Кэролл, которая за несколько лет до неё работала в больнице. Её муж улетел в Сиэтл, и она осталась одна с двумя детьми. Потом, насколько Марии это было известно, она вернулась к мужу и они зажили счастливо вместе в Сиэтле. Будет ли её история таковая? Она не знала. Но она летела в Штаты, чтобы увидеть Луку и понять, что будет дальше. Чак пожелал ей счастливого пути и подождал, пока она скроется вдали длинного здания аэропорта. Она села в самолёт и заняла место у иллюминатора. Прикрыла глаза и задумалась. О том, хочет ли она возвращаться к Луке? Как он отреагирует на весть о рождении детей? Она не знала. Она не знала и того, что несколько месяцев назад, не приходя в сознание, умер Дэйв Малуччи. Что Лука, узнав об этом, порезал себе вены в туалете, но его нашёл Марк и привёл в сознание. Что Романо, узнавший об этом, хотел запихнуть Луку сначала в тюрьму, потом в психушку, но всё-таки остановился на сеансах психоанализа. Она не знала, что Джон Картер поссорился с Эбби и, по странному стечению обстоятельств, в этот же день получив письмо, что в Конго нужны врачи, отправился туда, зная, что там опасно и его подстерегает смерть. Она не знала, что Керри и Роберт поженились, что в структуре и организации больницы всё поменялось. Люди оставались прежними, но уже было в них что-то новое и непривычное для неё. Она ничего этого не знала. Ей только предстояло это узнать и почувствовать. Предстояло принять смерть близкого друга и простить Луку. Предстояло пройти много испытаний прежде, чем она снова станет счастливой. Прежде чем она снова воссоединится с Лукой. Это был четвёртый сеанс психотерапии. Лука сидел на мягком и удобном диване и смотрел на доктора Карла Дерада, заведующего психиатрическим отделением этой больницы. Сегодняшний их сеанс был посвящён отношениям Луки и Марии, когда они оба выживали в Вуковаре после того жуткого момента. Лука делился с доктором воспоминаниями, хотя не понимал, зачем Карлу всё это надо. Но доктору это было нужно, и Лука рассказывал. Рассказывал то, что никогда и никому раньше не говорил. Карл с первого сеанса понял, что нынешнее состояние Луки связано с отсутствием его любимой и дорогой Марии. Теперь он хотел найти то самое место, где связь между ними, появившаяся в те годы, порвалась. Это было достаточно трудно сделать, так как Лука мало что вспоминал, и все эти воспоминания приходилось силой из него вытягивать. Единственное, чего Карл не знал, так это того, что у его пациента из-за всех этих проблем нервы стали абсолютно слабыми. Поэтому Лука вскоре потерял сознание от перенапряжения. Мужчина покачал головой и стёр пот с его лба. Вернулся за свой стол и, сняв очки и протерев глаза рукой, принялся за отчёт. Изредка он поглядывал на Луку, но тот не приходил в себя. Зато вскоре в кабинет вошёл Романо. Бросив удивлённый и ненавидящий взгляд на Луку, он подошёл к Карлу и сел напротив него. Заглянул в отчёт, что Карл дописывал и вопросительно взглянул на него. Карл отложил ручку и вздохнул. - Что ты хочешь? Я же сказал, что завтра тебе принесу отчёт. - Что он здесь делает? Время сеанса уже давно закончилось! И в твоём кабинете не должен находиться никто из посторонних! - Это мой кабинет, и здесь находятся те люди, которых я считаю нужных оставить! Роберт, почему ты его так ненавидишь? - Раз уж я пришёл, то рассказывай о нём! Что сегодня было? Ты понял, что он невменяемый? - Неужели тебе так хочется запихнуть его в психушку? Роберт ничего не ответил, и Карл, ещё раз взглянув на лежащего на диванчике без сознания Луку, продолжил говорить: - Лука сильно переживает из-за разлуки с Марией. Всё это он делал неосознанно. Он хотел вернуть её к себе. Он знает, что ему будет без неё плохо, но не знает, как попросить у неё прощения. Вся его жизнь переменилась в одно мгновение, когда он лишился своих детей. Он видел, как их забирают, он слышал их крики, но проклинал бога, что тот его не забрал. Три смертельных ранения в область лёгких, но благодаря маленькой семилетней девочке он выжил. Он не воспринимал её как ребёнка. Она стала для него спасителем, хранителем. И как-то раз она ему сказала, что хочет, чтобы он был её отцом. Но их разлучили, забрав его в военный госпиталь. А она куда-то делась… - Не стоит мне пересказывать их историю. Она меня как-то не волнует, – грубо перебил его Роберт. - Она была для него опорой и поддержкой. Когда она была рядом, он жил. Сейчас он потерял её и понял, что не нужен никому. Именно поэтому он хотел уйти из жизни. - Он убил человека, понимаешь?! У меня есть все основания сдать его полиции! Но я не хочу этого из-за Марии. Она не хотела бы, чтобы её муж сидел за решёткой. Пусть он тогда лечится! - Да, Роберт, я всё понимаю! Но позволь мне закончить самому этот сеанс! И я попрошу тебя покинуть мой кабинет! Немедленно! В это время Лука пришёл в себя. Увидев в кабинете Романо, он невольно вздрогнул и смущённо посмотрел на Карла. На бывшего своего заведующего он старался не обращать внимания. Психиатр сказал ему придти через несколько дней, и Лука направился к выходу, ощущая на своей спине ненавистный взгляд Роберта. Несколькими часами ранее Мария вышла из здания чикагского аэропорта и села в такси, находясь в предвкушении встречи с дорогими ей людьми. Она назвала адрес больницы, и водитель странно на неё посмотрел, но она уточнила, что является сотрудником данного лечебного заведения, и мужчина, прогрев мотор, тронулся с места. Всю дорогу Мария молча смотрела на проносящиеся деревья и думала о Луке. Она ничего не знала о том, что ему надо проходить сеанс психоанализа. Но она надеялась, что он ещё не передумал по поводу их отношений. Хотя и не знала она, что всё это время он изменял ей со многими женщинами. В принципе, он мог тоже думать о том, что там, в Боснии, жена ему изменяет. Почему бы и нет? Они далеко друг от друга, а секс – один из хороших способов отвлечься от плохих мыслей и хоть как-нибудь убить время. Вскоре она доехала до больницы и вышла из машины. Поднялась по лестнице и вошла в помещение. Как всегда толпа людей, кто-то что-то просит, другие сидят в зале ожидания и ждут либо своей очереди, либо вестей о родных или друзьях. Мимо неё проёл Марк и, заметив её, остановился. Потом догадался, что это была она, подошёл к ней. Улыбнулся и обнял. Она провела рукой по его волосам и поцеловала в щёку. - Мари! Как я рад тебя видеть! Какими судьбами? - Я тоже очень рада вернуться сюда… правда, ненадолго. Мне нужен Лука. Я хочу ему сказать, что у него родилось двое очаровательных детей… При этом имени Марк дёрнулся, и Мария это заметила. Вопросительно выгнула бровь, но он, извинившись, ушёл к какому-то человеку, сидевшему на стуле, и стал с ним разговаривать. А Мари пожала плечами и подошла к стойке регистрации. Обнялась с Джерри и доброй половиной медперсонала и заметила в их глазах тревогу. Но снова пожала плечами и стала ждать Керри, осматриваясь. Чего-то не хватало. Будто не было одного человека. Дэйва. Она слабо вздрогнула и посмотрела по сторонам. Увидела направляющуюся к ней Керри и кивнула в знак приветствия. - Мари! Какими судьбами ты здесь? Как твои детишки? Как сама? - Всё хорошо, спасибо. Расскажи, что произошло? Где Дэйв? При упоминании этого имени маска на лице начальницы изменилась, и в душу Марии закрались плохие мысли. - Где он? Что с ним? - Он умер несколько месяцев назад. Травмы оказались несовместимы с жизнью. - Что?! Но… почему мне ничего не сказали?! - Ты была беременна, и эта бы новость плохо на тебе отразилась. - Где Лука? Я убью его!!! – спокойным, но со стальными нотками голосом произнесла Мария и, узнав, что Лука на сеансе психоанализа, направилась в отделение психиатрии. Поднявшись на пятый этаж, она остановилась и огляделась. Длинный коридор был абсолютно пуст, не то, что в приёмном покое, ничто не указывало на присутствии в этом отделении живых людей. Свет горел только около лестницы, и по всему отделению раскинулся неприятный полумрак. Темно и страшно. Но не в её правилах было отступать. Вздохнув, она направилась направо, думая, что именно там находится кабинет Карла. Она была здесь лишь однажды, когда один из пациентов оказался шизофреником и был переведён в это отделение. Тогда она сопровождала его и не особо думала, куда идёт и в какой стороне расположен кабинет Карла. В какой-то момент она поняла, что идёт не в ту сторону, и повернулась. Хотела было сделать шаг, но увидела Луку, выходящего из двери. Слабо вздрогнула и посмотрела на него. В его глаза. Он её тоже заметил, и было видно, что он побледнел. Но они одновременно направились друг к другу. Остановились около входа в отделение, и Лука, сложив руки на груди, прислонился к стене. Мария встала напротив него и дала ему сильную пощёчину. - Я тоже рад тебя видеть! Зачем ты приехала? - Зачем ты убил Дэйва? Ты понимаешь, что из-за тебя погиб человек? ТЫ ЭТО ПО-НИ-МА-ЕШЬ? - Мари, не надо. Мне и без тебя достаётся. Эти сеансы так выматывают. Мне надо отдохнуть. Давай завтра встретимся и поговорим. - Нам не о чем разговаривать, Лука! Я не хочу, чтобы у моих детей отец был убийцей! Прощай! Лука взял её за руку и заглянул в её глаза. Но она грубо выдернула руку и снова дала ему пощёчину. Потом взяла его за ворот рубашки и начала бить об стену головой. - Мария, хватит! Иначе ты убьёшь его! – послышался голос Романо, и она, в последний раз взглянув на Луку, пошла за ним в кабинет. А к лежащему на полу Луке подошёл Карл и протянул ему руку. Когда тот встал, он повёл его в свой кабинет. - Мари, ты так неожиданно вернулась! Как твои дела? Как дети? - Спасибо, всё нормально. Они недавно родились. Несколько недель назад. – улыбнулась Мария и посмотрела в окно. Взгляд её погрустнел. – Сколько он уже лечится? - Месяца полтора. Именно тогда он порезал себе вены. И именно тогда я уволил его. Мария прикрыла глаза и вздохнула. - Я не знаю, что делать с ним. И с нашими отношениями. Детям нужна любовь и забота обоих родителей. Но… я боюсь его. Боюсь, что он снова может меня ударить или, что ещё хуже, ударить своих детей. - Поговори с ним. Без упрёков, без наездов. Просто поговори. Спокойно. Он сейчас доверяет только Карлу. И сейчас наверняка сидит в его кабинете. Мария посмотрела на Роберта и покинула его кабинет. Ей надо было поговорить с ним и расставить всё на свои места. Она попрощалась с ним и направилась к Карлу, но потом передумала и, решив, что так будет лучше для всех, села в такси и уехала в аэропорт. - Кофе? Чай? - Есть коньяк? Выпить хочется. - Нет. Коньяка нет. - Плохо… она ненавидит меня? - Ты её любишь? Тебе надо поговорить с ней. - Да, но… мне кажется, что мы с ней не должны становиться мужем и женой, а мне надо было тогда удочерить её. Найти и удочерить. Она нуждалась во мне. Она сейчас, наверное, тоже нуждается во мне. Почему всё происходит так? Что мне делать? - Она сейчас сидит у Романо. Ступай к нему и поговори с ней. Но её не оказалось у Романо. Лука вздохнул и спустился в своё бывшее приёмное отделение. Как всегда все бегают, суетятся, и до него никому нет дела. Постояв у какого-то столба несколько минут, он почему-то подумал, что Мария может быть либо в ординаторской, либо в аэропорту. Так как в ординаторской его не пускали, а Чуни сказала, что недавно видела, как Мария направлялась к выходу, он предположил, что она отравилась в аэропорт. Он не имел понятия, где её ему искать, но знал, что она вылетает из самого большого аэропорта города, поэтому направился туда. Часа через полтора он остановился около здания и вышел из машины. Но не успел сделать и несколько шагов, как услышал визг тормозов, и какая-то машина, несильно его задев, врезалась в столб. Лука поднялся с пола и, заметив, что на него никто не обращает внимания, помчался в аэропорт. Услышал сообщение о начале посадки на самолёт, летящий в Сараево, и побежал туда. Ушибленный бок сильно болел, голова кружилась, во рту чувствовалась кровь. Но он старался не обращать внимания на это; он хотел увидеть Марию до того, как она пройдёт регистрацию. - Мария! Мария стояла у колонны и бегло осматривала здание. Потом её взгляд задержался на больших настенных часах с секундной стрелкой. Она стала смотреть на монотонное и равномерное перепрыгивание стрелки с одной чёрточки на другую. Минут… две… десять. И она чуть не пропустила сообщение о начале регистрации на нужный ей самолёт. Вытащила из портфеля билет и паспорт и направилась на регистрацию вместе со всеми. Иногда осматривалась по сторонам, надеясь увидеть его. Но его не было. И тут, потеряв всякую надежду, она услышала его голос. Обернулась и, увидев его, направилась к нему. Он хотел её обнять, но вместо этого опустил голову. - Мари. Удачи тебе. Будь счастлива. – На одном дыхании произнёс он и зажмурился. Она подняла его джемпер и увидела на боку жуткий синяк. Покачала головой и стёрла пот с его лба. - Маша… прости меня… но… если нам не суждено быть вместе… - Я не знаю, Лука. Я возвращаюсь в Боснию. А потом… потом не знаю, что будет. - Мари, ты любишь меня? - будь счастлив, Лука. Она поцеловала его в щёку, заглянула в его глаза и направилась на регистрацию. А Лука посмотрел ей вслед и прошептал что-то. Когда она скрылась в толпе, он покинул здание аэропорта. Она слышала, что он ей сказал, но она не могла ему ответить. Не хотела и не могла. Ей было тяжело справиться со слезами, большим комком застрявшими в горле, но дала она волю своим чувствам лишь на взлёте. Она смотрела в иллюминатор и думала над теми словами, что сказал ей муж. - Я тоже люблю тебя, милый. Будь счастлив.
Р.С.:
Р.С.: Здорово! Жду продолжения!
Лилия: Привет! Я тоже жду продолжения.
Р.С.: Ой, скорей бы продолжение! Ирвин постарайся.......
Ирвин: Прошу прощения, времени у меня нет... работаю-работаю и пишу ещё одну вещичку... не могу разорваться. Вот сейчас начну писать дальше историю))) Впрочем, осталось только перепечатать и связать концы с концами))) Вот дам себе пинка, и появится продолжение)))))))))
Abigail: Чудесный фанфик! У тебя талант Жду продолжения!
Ирвин: Abigail Я пишу-пишу... но времени нет... к ому же, хотелось мне выложить сюда сразу весь, но не думаю, что успею его дописать.... мне скоро в отпуск уезжать...
Ирвин: Часть III. Возвращение. От автора: В этой части герои попадают в разные передряги, но, в конце концов, они встречаются и понимают, что любят друг друга и не могут жить по отдельности. Многие главы посвящены воспоминаниям героини о жизни в детском доме и жизни в США, другие же посвящены законам жизни и выживания в Российской Федерации. Особенно, когда у туриста нет ни денег, ни паспорта. Глава 1. - Помогите мне, пожалуйста. – Пробормотала маленькая девочка, подходя к женщине. - Боже! – Ахнула она. – Что же с тобой произошло? - Меня били… простите, но… мне плохо… Она знала, что нельзя говорить всего, что с ней произошло. Она быстро придумала дешёвую историю, что её родители умерли, и она воспитывалась в семье, где пьют, курят и бьют детей. Не было ничего удивительного в том, что женщина поверила ей. Она вела маленькую девочку по коридору, и Мария невольно ловила на себе любопытные, презрительные и полные отвращения взгляды. Хотя, увидев себя в зеркало, она сильно вздрогнула и зажмурилась. Ей пришлось пережить сущий ад, но теперь, она надеялась, всё будет нормально. Она потеряла родителей, она потеряла Луку, но она надеется найти счастье и любовь. И друзей. Почему-то она думала, что здесь, в этом приюте, она найдёт друзей или хотя бы детей с похожей ситуацией. Но нет: многие ребята были рождены в семьях, где не были нужны. Они становились бродягами, курили, воровали, да и сейчас, в этом приюте, они не очень-то изменялись. Её невзлюбили с первого дня. Но она стойко переносила всё, и никто из мальчишек никогда не видел её слёзы. Бывало, она иногда дралась, но при этом, когда ей было больно, она не проронила ни одной слезинки. Мальчишки хотели её довести, но не получалось. Никак. Хотя она была знакома со многими ребятами и девочками, но ни с кем и никогда не была откровенна. Но она боялась признать себе, что Олег, злейший враг, старший её на два года, ей очень нравился, и она к нему была неравнодушна. Таковой были её первые годы жизни в детском доме. Вечные драки, стойкое перенесение которых давались ей с большим трудом, слёзы, которые никогда не были на её глазах, но в душе не было уже свободного и спокойного места. Олег, который ей нравился, но которому боялась в этом признаться. И вопросы… многочисленные вопросы о своей дальнейшей судьбе, на которые она боялась получить ответ. В детском доме у неё не было будущего, по крайней мере, она не видела его, но понимала, что что-то должно измениться… Её воспоминания были прерваны сигналом, сообщающем о том, что надо пристегнуть ремни. Она вздохнула и пристегнулась. Посмотрела в иллюминатор. Бескрайние просторы океана, и она вновь закрыла глаза. Вернулась к воспоминаниям о детском доме. Прошло несколько недель. Зима взяла управление погодой в свои руки, и весёлые ребятишки играли в снежки и катались на коньках. В тот день Олег с ребятами решил тоже покататься на коньках на замёрзшем пруду. Мария и ещё несколько девчонок направились с ними, чтобы подышать воздухом и насладиться морозной, но солнечной погодой. И никто не знал, что именно в этот момент, когда Мари захотела уйти, лёд под Олегом провалится, и мальчик окажется под водой. - На помощь! Мария вскочила на ноги и увидела, что Олег тонет в проруби. Все его друзья, с которыми он катался, отбежали на порядочное расстояние и со страхом в глазах смотрели на него. И никто из них не догадался позвать кого-нибудь из взрослых. Одна Маша сняла тяжёлую шубу и спустилась на тонкий лёд. Сглотнула и тихонько направилась к нему. - Кто-нибудь дайте мне клюшку! – произнесла она и, когда предмет оказался в её руках, она легла на лёд и, стараясь не слушать его зверское потрескивание, поползла к парню. - Олег, хватайся за клюшку! Я тебя вытащу! Парень попытался схватиться за палку, но у него были слишком слабые руки, и он не мог её удержать. Уже когда он скрылся головой под водой, Мария поняла, что надо рискнуть. Она подползла к проруби и схватила парня за руку. Вытащила его на прочный лёд и стала делать ему массаж сердца. Вскоре парень открыл глаза и задрожал. Она помогла ему встать и, накинув на него свою шубу, повела в здание приюта. Никто из взрослых не узнал об этом, поэтому через двое суток всё продолжилось, как раньше. Олег унижал Машу, они часто дрались и, кажется, были даже счастливы. И вновь воспоминания прервались на самом интересном моменте. Самолёт совершал посадку в столице Боснии и Герцеговины, и сонные люди уже готовились к высадке. Мария потянулась и поняла, что очень хочет спать. Правильно, на протяжении всего полёта она пыталась вспомнить и воссоздать картину хронологических событий о жизни в детском доме, но пока были лишь наброски. Прошло уже почти восемнадцать лет с того момента, как она там оказалась, и многое было утеряно и забыто. Но сейчас, вернувшись в реальность, она улыбнулась, представив, что вновь увидит Чака, его жену Аманду и своих маленьких, но самых любимых детишек – Яну и Марка. В аэропорту её увидел Чак, и она направилась к нему. - Рад твоему возвращению. Поехали домой. Ты очень измучена. - Я тоже рада, Чак. Действительно, я очень хочу спать. - Как там, в Штатах? Как муж? - Меня с ним больше ничего не связывает, Чак. Прошу, не надо больше об этом. Мы с ним расстались. - Мари, тебя что-то терзает? - Да… я сегодня вспоминала детский дом. Но… я не помню, как я попала туда. Не помню, что было между расставанием с Лукой и появлением в детском доме. – Вздохнула Мария, глядя на проносящиеся мимо деревья и машины. Мужчина лишь покачал головой и провёл своей рукой по её щеке. В салоне воцарилась полная тишина. А Мари вновь вернулась к воспоминаниям. Правда, они начались через три года после спасения Олега. Двенадцатилетняя Маша любила проводить время в одиночестве за книжкой или же на кухне, помогая поварам готовить. Она быстро и рано научилась готовить, также хорошо рисовала и плавала. Она была талантливым ребёнком, и некоторым ребятам было неинтересно с ней. Её считали зазнайкой и не хотели с ней разговаривать и проводить время. Из всех ребят лишь Олег больше всего приставал к ней и хотел довести её до слёз. Просто он раньше никогда не видел её слёз, но понимал, что девчонка не может не плакать, когда ей причиняют боль. Душевную и физическую. Однажды она сидела в тёмной игровой и смотрела на отражение падающих снежинок. На глазах застыли слёзы, хотелось выговориться и выплакаться. Но такового человека не было. В комнату вошли Олег и его друзья. - Ха! Я так и знал, что ты плачешь! Все вы девчонки такие! Плаксы! – с ненавистью прошипел он. - Не говори того, чего не знаешь! – Прошипела Мария. - Какие мы нервные! Поостынь, детка! Хотя я знаю, что тебе поможет! – он прижал девочку к стене и расстегнул на ней кофту. Она широко округлила глаза и слегка вздрогнула. – Это не страшно, девчонка! Хотя в первый раз должно быть страшно… Договорить он не успел, так как Маша дала ему сначала сильную пощёчину, а потом и вовсе ударила по лицу кулаком. Парень отлетел от неё и оказался на полу. Спустя пару секунд он заплакал. - Какой же ты трус, Олег! Не приставай ко мне. Я тебе ничего не сделала! Почему ты меня так ненавидишь? Что я тебе сделала? - Что здесь происходит? – раздался голос директора, и в помещении включился свет. - Ничего! Простите! Она выбежала из помещения и скрылась в ночи. Директор направился за ней, но поиски не увенчались успехом. Она сидела на своём любимом дереве и плакала. Тихо и горько. Всё это напомнило ей что-то. Возможно, она испытывала эти чувства и ощущения в те времена, когда она рассталась с Лукой. Но она не помнила, что именно происходило с ней, ибо, как она поняла, это было страшно, жестоко и очень больно. И она не знала, как с этим жить и бороться… Мария очнулась от своих воспоминаний и осмотрелась. Они всё ещё ехали в машине, и Чак напряжённо всматривался в дорогу и не обращал ни неё внимания. Мария вздохнула и стала смотреть в окно. Никто из них так и не проронил больше ни слова. Он молча довёз её до дома, и она также молча вошла в свою комнату. Её оставили в одиночестве, и она провела по щёчкам своих спящих детей. Марк чуть дёрнулся, но Яна не почувствовала ничего, и Мария, поцеловав их в щёчки, села в кресло. - Мари, ты ещё не спишь? - Нет… Чак, помоги мне… я хочу узнать, как я оказалась в России. Я не помню ничего. - У меня есть знакомый доктор. Он занимается гипнозом. Я позвоню ему завтра, и мы поедем к нему, когда он назначит сеанс. Но ты действительно хочешь этого? - Да. Только гипноз поможет мне всё вспомнить. Спасибо тебе, Чак. Спасибо, что так носишься со мной. - Не за что. Поспи. Ты очень измучена. Он поцеловал Марию в лобик и, улыбнувшись, покинул комнату, прикрыв за собой дверь. Глава 2. - Эбби, ты знаешь, как связаться с Лукой? - Что-то случилось? – она на секунду остановилась около Джерри и с удивлением посмотрела на него. Он протянул ей распечатанное письмо, и она пробежалась по тексту глазами. - Люси, ты сейчас занята? - Заканчиваю с пациентом с геморроем. - Возьмёшь моего пациента с головной болью и слабостью? - Да, конечно. Люси взяла карту из руки Эбби и ушла. А Эбби направилась в ординаторскую и села на диванчик. Стала читать письмо. - Чёрт. Джон. Он в беде. Почему он просит именно Луку? Захочет ли он отправляться в жерло ада? Наверное, захочет. Мария ведь уехала, ему не для кого жить… Но… ведь это же опасно… - произнесла она, наливая себе кофе. - Что ты там бормочешь? - Марк, ты меня напугал, - обернулась она, слегка вздрогнув и разлив кофе, - Джон в беде. Его взяли в плен. И он хочет попросить Луку помочь ему. - Если он смог написать письмо, то надеюсь, что с ним всё в порядке. И если он хочет, чтобы Лука помог ему, то он доверяет ему. И он хочет, чтобы именно Лука спас его. Передашь ему письмо? - Да, конечно. И она отправилась к Луке. Дала ему прочитать письмо Джона, и он решил отправиться туда. Он понимал, что это может стоить ему жизни, но не помочь другу он не мог. Поэтому, собрав некоторые вещи и необходимые документы, он попрощался с друзьями, Кристиной и направился в аэропорт, откуда и полетел в Конго. В страну, где уже какой год идёт война, где нет пропитания, жизни. Есть лишь одна смерть. Ему придётся вновь столкнуться с ней. Возможно, ему придётся отдать свою жизнь, но он сделает это, если не будет иного выхода. Он сделает всё возможное, чтобы вернуть Джона к своей дорогой и любимой Эбби. Они любят друг друга, и это видно всем. И все знают, что они страдают друг без друга. - Это самый лучший наш доктор-гипнотизёр. Он поможет тебе всё вспомнить. - Спасибо, сэр, что согласились мне помочь. Я вам очень благодарна. – Улыбнулась Мария и вежливо поклонилась ему. - Не за что, мисс. Ну что ж, если вы готовы, то можно приступать. Мария удобно расположилась на диване и прикрыла глаза. Для начала надо было успокоиться, но сердце её билось, кажется, со скоростью света. Чак взял её ладошку в свои руки и нежно поцеловал, и это помогло ей хоть немного успокоиться. - Вы готовы? – Спросил её врач-гипнотизёр, и она слабо кивнула. – Хорошо, тогда успокойтесь, и мы начнём. Мария вздохнула и прикрыла глаза. Постаралась успокоиться, но сердце бешено колотилось в груди. - Я готова. Можете начинать, - через некоторое время произнесла она и, в последний раз взглянув на Чака, закрыла глаза и успокоилась. - Итак. На счёт «Три» Вы заснёте. Раз… Два… Три… Мария, вы слышите меня? - Да. – ответила она. Мужчины переглянулись. Чак включил камеру и начал записывать сеанс. А гипнотизер тем временем подошёл к девушке и склонился над ней. - Мария, где вы находитесь? - Я проснулась в госпитале, но его там нет. Он ушёл и бросил меня. Но я решила, что поиски должны увенчаться успехом. Я вышла из госпиталя и направилась в центр города… боже, здесь всё разрушено. Много мёртвых тел. Мне страшно, я хочу к маме и папе, но их нет. Никого нет. Я одна в этом мире. Нет мамы, нет и Луки… Я поняла, что он мог отправиться на могилу своих родных… Я у какой-то женщины спросила, не знает ли она чего-нибудь… Мария вздрогнула и на мгновение остановилась. Но потом она продолжила рассказывать, хотя сама не знала, что именно рассказывает. - Я оказалась неподалёку от того места, где были захоронены все вывезенные из госпиталя люди. Я стою около леса и вижу его, оплакивающего своих родных и близких. Рядом с ним стоит человек, что-то ему говорит. Я не могу разобрать слова, но вскоре он идёт в мою сторону. Но он не видит меня. И не видит трёх людей, стоящих неподалёку от меня. Это трое боснийцев, которые… они убили моих маму, папу и брата. Они нашли меня. Я пытаюсь бежать, но они настигают меня. Они меня кидают в грузовик… И там… они… Чак заметил, что она стала говорить прерывисто, тело билось в судорогах. Он отложил камеру и подошёл к доктору, который продолжал слушать Марию, не обращая на её состояние. А она что-то бормотала и сильно дрожала. - Прекратите сеанс! - Она вспоминает. - Но ей страшно. Она боится. - Под гипнозом она ничего не чувствует. Она очнётся и не будет ничего помнить! - Но ведь под гипнозом тоже умирают! Выведите её из этого состояния! Вы разве не видите, что она вспоминает о жутких пытках, через которые ей пришлось пройти? Немедленно остановите это безумие! Выведите её из гипноза! Они не обращали внимания на Марию, бормотания которой с каждой минутой становилось всё тише и слабее. Дыхание было слабым и прерывистым, а из носа в скором времени брызнула кровь. Врачи бросились к ней. - Мария, на счёт «три» Вы очнётесь! Раз… два… три! Она вздрогнула и медленно открыла глаза. С непониманием посмотрела на мужчин, но потом, прислонив руку к носу, почувствовала кровь и села на диване. Кровотечение было сильное, и Чаку пришлось вколоть ей кровоостанавливающий препарат. Когда она более-менее пришла в норму, то спросила, что произошло. Мужчины переглянулись, и Чак вставил кассету в видеомагнитофон, и, присев рядом с Марией, начал воспроизводить этот сеанс. По мере просмотра на её глаза всё больше наворачивались слёзы. Вскоре она не выдержала и уткнулась головой в грудь Чака. Гипнотизёр выключи телевизор и сел на своё место. - Чак… я хочу домой… - задыхаясь от беззвучного, но горького плача, произнесла она, глядя на него. - Да, конечно, - вздохнув, ответил Чак и, попрощавшись с доктором, покинул его кабинет. Они ехали в полном молчании. Чак сосредоточенно смотрел на дорогу, а Мария смотрела в окно и думала о том, что только что произошло. Она понимала, что не должна была вмешиваться в это. Это были те воспоминания, которые не должны были всплывать наружу. Но она добилась своего. Она хотела вспомнить, как она оказалась в России, но вместо этого вспомнила то, чего не должна была вспоминать. То, когда она лишилась Луки и девственности. Когда она, маленькая семилетняя девочка, была среди таких же, как она: маленьких детей, у которых больше не было ни мамы, ни папы. И эти люди, боснийцы, издевались над ними. Снимали порнофильмы с детьми, насиловали детей и убивали их. К сожалению, и в таком мире Марии пришлось побывать. И сегодня, сидя на кровати и глядя на безмятежные лица детей, она поняла, что не может жить в Боснии, не может жить в Штатах, но должна вернуться в Россию. Ведь должны же у неё остаться какие-нибудь родственники. Должен же остаться детский дом, и она вернётся туда. Будет заниматься воспитанием детей и помогать начальству. А пока дети могут пожить у Чака. Сначала надо было найти жильё и решить все вопросы, но потом уже думать о перевозе детей. Итак, оан всё-таки решила отправиться на свою родину и найти там счастье и любовь. И, возможно, забыть о Луке.
Ирвин: Глава 3. Тем временем Лука, отправившийся на поиски Джона, сидел в госпитале Киншасы, столицы Демократической Республики Конго, и просматривал карту местности. По его предположениям и разговорам с американцами, Джона могли похитить на трассе от Кисанджани до Гомы. Именно там сейчас была война, участником которой невольно стал врач чикагской окружной больницы имени Кука. Хотя он оказался в этих местах в числе сотрудников «Красного Креста». Он спасал человеческие жизни, боролся со смертью, но вот тоже пострадал. И ждал помощи. Как оказалось, помощи ждать было не от кого. Разве что только от Луки. Но он даже не знал, получил ли Лука его письмо или же нет. И ведь Лука не знает, где конкретно Джон заперт в плену. Тем не менее, ему пришлось участвовать в миротворческой операции по освобождению пленников. Разумеется, в качестве врача. Лука долго сопротивлялся, но генерал Джон Скотч, руководивший операцией, сказал Луке, что в одиночестве здесь находиться нельзя – могут подстрелить. Луке ничего не оставалось, как согласиться с ним. Чуть позже, как только его оставили в одиночестве наслаждаться прохладной ночью, он навёл справки про этого генерала. Это был пятидесятилетний мужчина с ничем не примечательной внешностью. Он воевал в Заливе, руководил миротворческой операцией в Ираке. Получив несколько серьёзных ранений, он не оставил армию и теперь направился сюда, надеясь хоть что-нибудь изменить. Но менять ничего не надо было. Здесь была война. Их война. Война двух племён, и в этой войне американцам нечего было делать. Вскоре, дней через пять, колонна начала двигаться на восток. Шли по федеральной трассе, и Лука постоянно оглядывался. Что-то искал, о чём-то думал. В колонне были и пострадавшие ребята, и Лука на привалах их осматривал, перевязывал и некоторых успокаивал. Они были совсем мальчишками, некоторым только исполнился двадцать один год, и они были очень сильно напуганы. Но генерал не позволял им бояться, говоря, что если ты слаб, то вовсе не мужчина. Про Луку же сам генерал думал, что тому нечего здесь делать, считая, что есть много ситуаций, в которых и врач не всегда поможет. Но Лука умел выкручиваться из любых ситуаций, смог открыть в себе новые способности. Он понял, что начинает разбираться в травах. О свойствах некоторых растений он узнавал от местных шаманов, когда выпадало свободное время. Тем не менее, колонна продвигалась к границе. Впереди был административный центр провинции Северное Киву, город Гома. А уже за ним начиналось государство Руанда, с которым и была война. Лука не очень понимал политическую ситуацию в этой стране, но ему совсем не было понятно, при чём здесь американцы. Так хладнокровно подавлять бунт в совсем иной стране. Стране третьего мира, не развитой, в которой уровень жизни намного ниже, чем в Штатах. Лука, уроженец Югославии, хорват по национальности, не понимал, зачем американцы всегда лезут туда, где их не ждут. Ему было непонятно, зачем американцы убивали жителей Ирака, бомбили Багдад. Неужели нужно было убивать стольких людей только лишь из-за того, чтобы захватить Саддама Хусейна, лидера боевиков? Он, Лука, европеец, был против того, что американцы суют всегда свой нос в чужие дела. Война во Вьетнаме, в Заливе, в Ираке… русско-грузинский конфликт, который никак не касается американского правительства. Они влезали в политику многих стран. Но ему было больно, что они и ухом не повели, когда его страна, прекрасная Югославия, нуждалась в помощи. Эта война была всего лишь гражданской, и никто не влезал в неё. Хотя сначала Россия пыталась оказать помощть, но у них самих были серьёзные проблемы. От этих невесёлых мыслей его прервал раздавшийся неподалёку взрыв, а через мгновение после этого над их головами пролетел африканский самолёт. Оглушённый взрывом Лука упал лицом в землю и инстинктивно закрыл голову руками. Послышались выстрелы и какие-то крики. В памяти всплыли моменты из боевых действий в те далёкие времена, и он понял, что надо брать оружие и сражаться с повстанцами. Но он не мог пересилить себя. Это была не его война, и он не имел права убивать африканцев. Он встал с земли и осмотрелся. Всё стихло также неожиданно, как и началось. Самолёты улетели, американцы залечивали раны. Лука вздохнул и стал осматривать пострадавших, в то время как генерал приказал остальным отправляться дальше, оставив лишь тяжёлых и врача. Лука выругался про себя и подбежал к нему. - Генерал-сэр! А что же делать с ранеными? - Это ваша обязанность, доктор Ковач! - Вы их бросаете? - Да! Иначе они будут нам обузой! - Но что вы скажете их семьям? - Они честно сражались. И им будет присвоено звание героев. - Это неправильно! Они – люди. И им нужна помощь! - Ну так окажите им её! – вскричал генерал и, грубо толкнув Луку, продолжил свой путь. Лука вздохнул. Он понял, что ничем не сможет помочь этим мальчикам, понял также, что должен как можно скорее уйти отсюда и отправиться на поиски Джона. К тому же он не был уверен, что Джона держат именно в Гоме. Возможно, Джон ничего не знал о Гоме и его держат где-то на территории или Кисангани, из которой он отправился с повстанцами, или же в Маченде, где тоже работал Красный Крест. Поэтому ему надо найти Джона, живого или мёртвого. Если он жив и в плену, то Лука сделает всё возможное, чтобы освободить его и вернуть в Штаты. Если же он умер, то Лука привезёт его тело на родину, так как Джон не хотел бы быть похороненным в далёкой страшной стране. Но эти парни, бедные, слабые и раненные, тоже нуждались в нём. Он был врачом и он не мог просто так бросить ребят. Он давал клятву Гиппократа, он обязан сделать всё возможное, чтобы облегчить их страдания или спасти. И он разрывался между Джоном, который ждал помощи, и этими мальчиками-военными. Но в одно мгновение оглушительный взрыв, раздавшийся совсем недалеко от него, спутал ему все мысли. Взрывной волной его отбросило на некоторое расстояние, и он упал. Посыпались земля, осколки гранаты, искорёженного металла и человеческие останки. Но он не чувствовал ничего, так как был оглушён взрывом. Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечо и хлопал по щекам. Открыл глаза и медленно сел. Стёр рукой кровь с лица и посмотрел на молодого сержанта. Тот ему что-то говорил, но в ушах был лишь гул, и ничего более. Закрыв уши руками, он зажмурился и застонал. - Доктор Ковач! Что с вами? - Уже ничего… кажется, контузило. Где граната взорвалась? - Там… где были наши… Они мертвы! Они все мертвы… У парня началась истерика. Обуславливалось это тем, что они находились далеко от цивилизации, что парень впервые взял в руки оружие и столкнулся со смертью. Сержант запаниковал, увидев, что ничем не смог помочь своим товарищам. Но Лука дал ему сильную пощёчину. Убедившись, что это не помогло, он положил руки на его плечи и начал хорошенько его трясти. Подействовало, и парень вскоре успокоился. - Иди к своим. Твоя война ещё не закончилась. Но я покидаю вас. Я здесь для того, чтобы спасти друга. Я не имею никакого отношения к этой войне. Прощай! И он, пожав бледному и испуганному парнишке руку, направился в джунгли. Он хорошо ориентировался на местности, к тому же у него была с собой карта, и он, сверившись по ней, направился на запад. Именно там должен располагаться Кисангани. Почему-то он думал, что именно в этом городе может быть Джон. Он пробирался через немногочисленные джунгли и осматривался по сторонам. Здесь было полно животных и растений, которых следовало бы опасаться. Про некоторые он слышал, но про многие он пока ещё не знал. Шёл он так до тех пор, пока не зацепился ногой за лиану. С трудом удержал равновесие и направился дальше. Время уже клонилось к закату, и погода становилась всё холоднее и холоднее. Боевые действия стихали, начиналась ночь. Лука понимал, что ему надо найти где-нибудь ночлег, но знал, что не в джунглях. Но здесь не было жителей. На всём протяжении федеральной трассы М3 не было ни деревень, ни городов. Все дома были сожжены, некоторые люди мертвы, другие же бежали. Было опасно оставаться, но иного выхода у него не было. Через какое-то время он почувствовал боль в ноге. Опустив глаза, он увидел, что от него отползает змея, и побледнел. Но опустился на землю и стал высасывать яд из раны. Потом ввёл себе противоядие, и, перебинтовав ногу бинтом, обессилено повалился на землю. Надо было что-то делать, и он понимал, что, если ничего не предпринять, то может погибнуть. Надо найти какой-нибудь госпиталь, чтобы ему там обработали ногу. Всё-таки был большой риск потерять её. Он, опираясь на палку и пытаясь не терять сознание, медленно шёл дальше. Сильное воспаление, адская боль в ноге и симптомы малярии окончательно его добили. Хоть он был сильным человеком, но в таком состоянии даже самый сильный и выносливый станет слабым. Но он продолжал идти в сторону Кисанджани. По лицу струился пот, тело дрожало в лихорадке и от внезапного холода, хотя температура воздуха была достаточно высокая. Ночью в его затылок уткнулось ружьё. Лука вздрогнул и, подняв руки, медленно повернулся. За ним стояло человек десять африканцев. Они приняли его за американца, но он сказал, что он ищет друга и нуждается в помощи. Но африканцы посчитали иначе и, ударив его прикладом ружья в солнечное сплетение, заставили его двигаться дальше. Теперь он, задыхаясь от боли, понимал, что не сможет спасти Джона и, наверное, сам погибнет здесь. Хотя, если он погибнет, то встретится наконец-то с Даниэлой, Ясной и Марко, его любимыми женой и детьми. Люди привели пленника в тюрьму и кинули его в одну из камер, где не было ни света, ни даже какой-нибудь подстилки. Только голые каменные стены, по которым стекала вода – конденсат, образованный жарой и влажным климатом. Голый каменный пол был холодным, и Лука сжался в маленький комочек, пытаясь согреться. Вскоре он потерял сознание от слабости, лихорадки и болезни. Джон, спящий на полу, услышал скрип засова и голоса. Грубые голоса на французском языке. Приподнялся на локтях и посмотрел на дверь. Здесь никогда не было света, и лишь по маленькому тусклому лучику солнца, проникающему в щель, он догадывался, что наступило утро. Хотя этот лучик он видел не так часто, как хотелось бы, поэтому затруднялся сказать что-либо. Дверь открылась, и в камеру забросили человека. Потом дверь закрылась так же быстро, как и открылась. Человек застонал и, свернувшись в калачик, задрожал. Всмотревшись в его черты лица, Джон с ужасом понял, что это Лука. Подползя поближе к нему, он убедился, что это действительно Лука. Снял свою потрёпанную футболку и протёр его лицо. Взял стоящий в углу стакан и напоил друга водой. Тот вздрогнул и открыл глаза. - Лука, ты меня слышишь? Это я, Джон! Что они с тобой сделали? - Джон… меня укусила змея… потом они меня поймали в джунглях. Мне плохо… - Успокойся, друг! Мы выберемся отсюда! - Мы обязаны выбраться! Я поклялся Эбби, что вернусь. С тобой! Так что… предложения какие-нибудь есть? - Я пытался вылезти наверх, но там люк. Он закрыт. Мне нечем его раскрутить. Больше нет никаких путей. - Разве что подождать, пока откроется дверь, а потом убить охранника. Но это будет проблематично. Мы слабы и измучены. - Но что делать? - Джон, ты думаешь, что, отправляясь на твоё спасение, я не позаботился о самом необходимом? – усмехнулся Лука и сел, прислонившись спиной к стене. Он снял сумку и достал из неё перочинный ножик и немного еды – хлеба и печенья. Это он взял у военных, когда те шли в Гому. Поделившись едой с Джоном, он встал на ноги. Хоть всё и болело, была сильная слабость, но он понимал, что больше так они не протянут. И надо было сбегать отсюда. И желательно это сделать ночью, чтобы никто не заметил их. Джон сказал ему, когда, по его предположению, приходят охранники, и Лука подпрыгнул к решётке. Ухватился за неё и ножиком стал её откручивать. Делать это было несколько тяжело, но всё же он, порезавшись, отвинтил все шурупы и вытолкнул её. Прислушался и вылез наверх. Помог выбраться Джону, и они встали и осмотрелись. Длинный коридор, и надо было подниматься по лестнице. Везде была мёртвая тишина, и они старались как можно тише пробираться к выходу. - Держу пари, что мы находимся под землёй. Я не помню, как они меня сюда закинули, но не помню ни лестниц, ни какого-либо здания подо мной. Такое ощущение, что это всё находится в каком-то странном месте. В горе, например. – Пробормотал Лука, облокачиваясь на стену и закрывая глаза. – Чёрт, проклятая болезнь! - Как мне помочь тебе, друг? - Тихо… к нам идут. Он услышал шаги; человек спускался по каменной лестнице. Лука кивнул Джону, и они направились к развилке. Спрятались за углом. Лука вновь достал перочинный ножик и раскрыл его. - Тебе никогда не удавалось убивать, Джон? - Нет. Но что ты хочешь? - Переодеться в их одежду и покинуть это помещение. Тихо! Африканец приближался. Теперь Лука слышал его дыхание. Он надеялся, что человек повернётся к нему спиной, тогда ему будет легче его убить. Так и получилось. Охранник поравнялся с ними и повернулся к ним спиной. Лука, улыбнувшись, сделал к нему шаг и, оказавшись рядом с ним, провёл лезвием ножа по его шее. Мужчина упал и захрипел. Лука прислушался. Пока всё было тихо. Он поманил Джона, и они вдвоём отнесли его на некоторое расстояние. Лука быстро переоделся в одежду охранника и, взяв ружьё, направился к лестнице. Джон через некоторое время подошёл к нему. - Всё, он в нашей камере. Какие у тебя предложения? - Всё очень просто. Я беру тебя в заложники, и мы уходим. Прикинусь африканцем. Я свободно владею французским, а у них это, кажется, официальный язык. Так что всё просто. Пойдём. Лука улыбнулся и, подмигнув Картеру, направился вверх по лестнице. Но вдруг его осенило: - Нам надо спускаться. Это горы. Чем выше мы поднимаемся – тем выше мы оказываемся над поверхностью земли. Нам надо спуститься на один ярус, и тогда мы выйдем в джунгли. Только они нам помогут. Они спустились вниз и осмотрелись. Джон уловил какие-то шорохи и голоса. Слабо вздрогнул, но Лука прислонил палец к губам, давая ему понять, что нужно быть тихим. Они медленно направились к людям, искренне надеясь, что те ничего не заподозрят. - Салим, присаживайся к нам! – сказал один из охранников, кажется, главный. - Нет, Харум! Я сейчас занят! - Странно, Салим! – сказал африканец и подошёл к ним. – Ты кажешься мне выше. И голос у тебя странный. - Это только так кажется, - улыбнулся Лука и уперев ружьё в спину Джона, повёл его по коридорам. - Кажется, пронесло? – Спросил Джон у него. Он не скрывал, что ему было страшно. - Идём. Не останавливайся. Сейчас повернёшь направо. И уже тогда, если ничего не будет, побежим. Там выход. Я помню. - Очень надеюсь. Они шли настолько быстро, насколько им позволяла слабость. Лука изо всех сил старался не хромать на больную ногу, и по его лицу периодически текли слёзы – настолько сильной и нарывающей была боль. Но вдруг сзади послышался выстрел. Лука пригнулся и повалил Джона на каменный пол. До заветного выхода оставалось совсем немного, и Лука понимал, что во что бы то ни стало, надо укрыться в джунглях. Он поднялся на ноги и прислонился к стене. Протянул руку Джону, и он тоже встал. Его сердце бешено колотилось в груди, было страшно, и он не знал дальнейшего развития событий. Лука потихоньку отстреливался от африканцев, и они отступали к выходу. Джон следил, чтобы выход не был перегорожен, и надеялся, что они всё-таки сумеют убежать. - Чёрт! Патроны закончились! Надо бежать, Джон! Срочно! И они побежали вперёд, в джунгли. Выстрелы слышались всё тише и тише, и вскоре они совсем прекратились. Лука остановился и прислонился спиной к дереву. Прикрыл глаза и тяжело и прерывисто задышал. Джон опустился рядом и стал смотреть на него. - А ты хорошо стреляешь. Боже, мне в первый раз пришлось увидеть войну. Это так жестоко. - Это не война, Джон. По крайней мере, она не должна касаться ни тебя, ни меня. Мне приходилось раньше убивать. Я помню это. Помню, как стоял на границе, выслеживал боснийцев и стрелял. И всё закончилось так, как закончилось. Они смогли развалить свою страну. Здесь происходит то же самое. Племена воюют и доказывают друг другу, что они круче, что они почитают какие-то там законы, что они могут вывести свою страну на новый уровень. По-моему, они могут её опустить. Толпы беженцев, больных малярией, туберкулёзом, коклюшем, ВИЧ-инфицированных. Но ведь они живут не для этого. Они все хотят, чтобы их дети ходили в школу, учились, радовались жизни. Чтобы им было, что есть и что пить. - Я не очень разбираюсь во всех этих политических законах. Наши ребята ведь тоже погибали. - Да, но это были не ваши войны. Вы считаете себя самыми главными на этой планете, но, на самом деле вы такие же, как и все остальные люди. К сожалению, так есть и будет. До тех пор, пока человек сам себя не уничтожит. Лука вздохнул и слабо улыбнулся. Джон слушал его молча и с закрытыми глазами. Лука подумал, что он заснул, и зевнул. Опустился на землю и протерев лицо руками, прислонился к стволу и стал смотреть на небо, на котором уже потухали большие звёзды. Он вспомнил, как в далёком детстве сидел у мамы на коленях на берегу моря и смотрел на звёзды и созвездия. И мечтал, что там, далеко-далеко есть что-нибудь похожее на этот мир. Потом он вспомнил, как Ясна и Марко делали то же самое. Смотрели на звёзды и интересовались у папы о наличии жизни на них. Он стёр слезу, ползущую по щеке, и закрыл лицо руками. Слабые нервы не выдержали, и он, вспомнив всё, что было на протяжении всей его жизни, тихо заплакал. Джон услышал его тихий плач и, подойдя к нему, стал его успокаивать, понимая, как ему тяжело и, возможно, страшно. Лука заснул. Утром, съев по одному манго, они продолжили свой путь и вскоре оказались неподалёку от Кисанджани. Где-то, чуть восточнее, шли боевые действия, и Лука повёл Джона в город. Там оставались связи, с помощью которых они могли полететь обратно в Штаты. Но, как оказалось, всё было не так просто. Люди уходили из города в Киншасу, а Луке повстречался на пути генерал, с которым он одно время передвигался вместе. Оказалось, его миротворцев убили, а сам он с трудом выжил. Теперь он сидел в осаждённом городе и ждал помощи. Но её не было, и Лука с Джоном направились в Киншасу. На их пути ничего не встречалось. На этом участке дороги было всё тихо и спокойно. Хотя почему-то людей не было видно. Им нечего было есть, и они съедали по одному манго в день. Иногда везло, и они съедали ещё что-нибудь съедобное. Они были измучены, ранены, больны, и не знал, как обернётся их жизнь дальше. Но, почти дойдя до города, они обессилено упали на дороге, получив тепловой удар. В тот день была очень жаркая погода, а они шли по дороге, и не попадались им на пути никакие укрытия. Джон ничего не помнил, но пришёл он в себя только в самолёте. Лука лежал рядом, и лицо его было бледное и какое-то неестественное. Джон не знал, что с ним, но не было сил даже позвать кого-нибудь. Поэтому ничего не оставалось, как закрыть глаза и провалиться в бездну. Но одно он знал точно: они летели в Чикаго, и их там уже ждали врачи окружной больницы имени Кука.
полная версия страницы