Форум » » Ff Spartacus » Ответить
Ff Spartacus
милка: "Все правильно! Мы все делаем правильно! Это на уроках можно было сомневаться, а сейчас не время!" - Давид метнул кинжал. Было раннее утро, все еще спали, даже Спартак, который обычно вставал первым, и, когда был в хорошем настроении, будил друзей, иногда довольно глупо , ребячливо. Однажды вылил на спящего Ганника ведро воды. Все смеялись, когда молодой фракиец вскочил, хватаясь за оружие, завертелся в поисках врага, и как потом офыкривался, тряся мокрыми волосами. Но этого больше не было. Вообще, смех звучал все реже. "Да нет же, мы в чем-то не правы, что -то было не так!" - иудей вытащил кинжал из ствола, отошел и метнул снова. После того, как Спартак был провозглашен вождем, отряд двинулся дальше. "На РИм! На Рим!" - скандироавли гладиаторы, и даже многочисленные дети, толком еще не умевшие говорить, подхватывали "На Им!" "На Им". Спартак сказал, что еще не время, а вот показать римлянам, с кем они имеют дело - можно и нужно. И повел всех к Помпеям. Завидя город, Крикс обрадовался, поднял ркуку с мечом вверх и заорал, что сейчас он покажет этим зажравшимся ублюдкам! Тогда Спартак смог остановить галла. Да, у города не было стен, их приказал разрушить римский диктатор, Луций Корнелий Сулла, тот, что воевал с Гаем Марием. Ну и народ! Да они готовы друг друга перерезать! Крикс успокоился и согласился со Спартаком, что не стоит идти в город, пока не стоит. Но рядом было много загородных домов. В один из них и направились гладиаторы. Женщины и дети остались в соседнем лесу, а мужчины, вдохновленные короткой речью вождя о том, что "там, за стенами виллы, римляне жрут и пьют, не подозревая о том, что им грозит ", ринулись вперед с фанатичным блеском в глазах. Как и первую, это виллу некому было защищать. В считанные минуты рабы разбежались, хозяин, осыпавший грабителей бранью, был убит, и его жена, выбежавшая на порог, воздевая руки и призывая проклятья на голову варваров, тоже погибла. Двор наполнился блеяньем, ржанием и мычанием - гладиаторы выводили скот. Не успевшие убежать пожилые рабыни плакали. И тогда Давид увидел Спартака. И растерянность в его глазах, даже страх. Да, что-то не так. Но другие...с каким остервенением, с каким наслаждением они грабили и убивали! "Ради этого мы стали свободными, Давид?" - Спартак подошел к иудею. "Ты всегда все знаешь. Скажи мне - это свобода? Свобода убивать?" "А разве ты сам не хочешь отомстить?" - тихо спросил Давид. "Хочу! Я ненавижу их всех! Знаешь, до того, как попасть сюда, а был...это даже .... что мы делали....там...в Египте...ты не знаешь, тебе повезло...Видишь, видишь вон те золотые кубки?" - фракиец указал на гору золотой посуды, сваленную на расстелянном на земле плаще, - ты знаешь, сколько это стоит? Как десяток рабов из каменоломни. Мы умирали сотнями, Давид! Сотнями, только бы эти твари могли есть из золотой посуды! " Спартак с ненавистью пнул ногой гору золота. "Нам это положено! Мы это заработали! Ты не согласен? А вон, бык. Видишь? Такой бык стоит дороже десятка рабов, знаешь? Я не говорю о нас, о гладиаторах. Мы стоим дорого! Не каждый может позволить себе такую дорогую игрушку! - он усмехнулся, и лицо его было страшно, - А есть и такие, кто кичится своей ценой! Слыхал, как вчера ругались двое, забыл, как их зовут. Нет, не слыхал? Один говорил, что стоит целых две тысячи сестерциев, тогда как того, другого, хозяин обменял на пса! " - Спартак сплюнул. "Когда они пересанут так говорить, то перестанут быть рабами. Моим предкам потребовалось сорок лет". - Сорок лет, чтоб понять простые вещи? - Спартак схатился за голову - Сорок лет! Ну почему, почему так ...да, я хочу отомстить, им всем, они все виноваты! Я хочу уничтожить этот мир, Давид! - Ты думаешь, что уничтожив, ты сможешь построить что-то лучшее? - Не знаю... - Разрушать легче, чем создавать. Ты думаешь, я не хочу отомстить? За то, что они сделали с моей семьей, со смной? - Так что же? Почему мы не мстим, Давид? - Мы мстим. Что мы, по-твоему, делаем? Смотри, сколько всего! - иудей обвел рукой разореный двор. - Не думай, просто иди вперед. - Что-то не так...не этого я хочу, не этого! - Чего же? Спартак не ответил, отвернулся, отошел, нарочито громко и весело заговорил с одним из гладиаторов, который тащил огромный кувшин с вином. Давид задумался. Превратить толпу в армию....Уничтожить рабство в душе...Это возможно? Больше Спартак не сомневался, или просто не делился своими сомнениеями. Но Давид бы увидел, почувствовал. Нет, сомнений больше не было. Они шли от виллы к вилле, от дома к дому. Иногда щадили хозяев, иногда нет. Давид помнил остановившийся взгляд мальчика, которго убил Крикс. Безжалостно, одним ударом. Отряд быстро рос, пополняясь примкнувшими беглыми рабами, разорившимися крестьянами, обиженными и ограбленными. Были даже св
Ответов - 40, стр:
1 2 All
милка: ...Республика пылала. Рим насторожился, ребята Ганника, разведчики, сказали, что Вечный город собирает армию для подавления восстания. Но опьяненные победами и кровью люди, все, даже Спартак и Давид, только радовались возможности сразиться с настоящим врагом. В тот день они разорили еще один загородный дом, на этот раз не убив никого - рабы сами открыли ворота и позволили восставшим взять то, что они хотели. Небольшой отряд, человек 20, во главе со Спартаком и Давидом, шел через поля. Запах гари и черный дом стелился по ветру. Навстречу вышли лектиарии, несущие две богатые лектики. Увидев вооруженных гладиаторов, остановились. Из носилок вышел человек. Сердце Давида дрогнуло. Это Луций, тот самый, что был с Крассом в день, когда погиб Драба. Спартак тоже узнал римлянина. Лицо его стало строгим, рука легла на рукоять меча. - Прочь с дороги, вы! Не сметь прегрождать путь римскому гражданину! - визгливо вскрикнул Луций. Его трясло. Гладиаторы стояли молча и не двигались. Из вторых носилок вышла женщина. И тут не выдержал Давид, вздрогнул, схватился за меч, сделал шаг вперед, но Спартак положил ему руку на плечо, останавливая. - Что же это? - воскликнула Елена, - Уберите их, немедленно! - она повернулась к лектиариям, - Ну же! Убейте их! Деритесь с ними, ну! - она ударила маленькой белой рукой одного из рабов. И лектиарий ударил хозяйку по лицу. Она закричала, а другие семеро молча набросились на нее и Луция. Спартак смотрел на бойню, приказав своему отряду не двигаться. Но Давид не послушался. Все это время, каждую ночь он видел во сне, как убивает эту женщину. И иудей, дернув плечом, сбрасывая руку фракийца, бросился к носилкам. Лектиарии молча продолжали терзать свои жертвы. Луций был мертв, его страшный язык вывалился из перекошенного рта, в распухшем синем лице не осталось ничего человеческого, а Елена еще слабо опротивлялась. Давид оттолкнул лектиариев, срывая занавеси лектитки. Римлянка увидела его и захрипела - кричать она уже не могла. -Вспомнила меня, женщина? Ты хотела узнать, что у еврея под одеждой? - прошипел он ей в лицо. Елена дрожала, ее полные ужаса глаза выкатились, она слабо шевелила головой, изо рта текла кровь. - Ты хотела знать, что мы делаем с мальчиками? А я хочу увидеть, что у ваших девочек вместо сердца! Елена захрипела громче - кинжал коснулся ее груди. -Что у тебя здесь, римлянка? Что вы делаете с детьми? - и он засмеялся страшным нечеловеческим смехом. "Вреда живому не причиняйте и на безоружного не нападайте..." вспомнил иудей, но тряхнув головой, прошептал, напугав Елену еще больше "Она не живая! Она давно умерла!" - и вонзил кинжал в грудь женщины. Лектиарии стояли молча и смотрели на него. Иудей медленно выпрямился, вытер лезвие о занавесь и вернулся к своим. Его била дрожь. - Мы хотел к вы - коверкая слова, проговорил одни из убийц Луция. Спартак кивнул. Отряд, пополнившись восемью новыми бойцами, двинулся дальше. Давид даже не обернулся. Долг был заплачен.
милка: Давид поднялся, снова вытащил кинжал, оглядел, будто впервые увидел. Крикс, что ты наделал, Крикс? Зачем? Ты хотел быть вождем, единственным, да? Ты не любил Спартака? Или любил и мучался от того, что не смог стать таким, как он? Как наяву , иудей услышал голос галла "Драться! В атаку! Вперед! Ты не вождь! Ты трус! Ты слишком много болтаешь! Я сам загоню их молотком в раннюю могилу!" И чего ты добился, безумец? Давид закрыл глаза. Тяжело терять друзей, даже таких. При всей свой неистовой злобе, кровожадности и ревности, Крикс был одним из них. И он погиб из-за своей необузданности. Галл не любил разговоры, его злило, когда Спартак собирал всех в палатке для обсуждения боя. "Хватит болтать, пора драться!" - говорил он, но у Спартака, который очень изменился после Везувия, всегда хватало терпения, а может, даже мудрости, охлаждать пыл Крикса. Но вот не хватило.... А Вариния! Иногда Давиду казалось, что избранна она - всегда безошибочно угадывала, кому можно доверять, а кому нет. Так было с Арсино, пиратом из Сицилии, который обманул их. Так было и с Криксом. "Господи, царь вселенной! Как же мне тяжело!" Конец близок. Страшный конец. В этом не было сомнений, и даже без пророчеств, продолжавших посещать его, Давид видел, что выхода нет. Да, они побеждали! Глабр, Вариний, Публий Максимус, консулы. Рим действительно задрожал.Спартак даже сумел обмануть Красса. Иудей невольно улыбнулся, вспомнив горящие рога быков. Но теперь...теперь выхода нет. Крикс ушел и увел с собой половину войска. Войска! Вот чем можно гордиться. "Мы сумели превритить толпу в армию! Больше не было разоренных вилл и убитых граждан. Рабы стали солдатами." И Крикс увел тех, кто не хотел подчиняться закону, тех, кто с животным наслаждением смотрел на двух римских военачальников, дерущихся между собой, как гладиаторы. Тогда Спартаку не удалось прекратить это, и он, поддавшись всеобщей жажде мести, приказал распять победителя на глазах у римской армии. Тогда впервые Вариния поссорилась с ним. "Превартиться в своего врага - это значит проиграть! - кричала она так громко, что Давид услышал и настрожился, - Как ты мог распять? Ты! Кто лучше тебя знает, что такое крест? Зачем? Спартак что-то отвечал, но Варинию это не убедило: - Ты стал таким, как они! Животным! И я не хочу быть рядом с таким, понял! Потом они, конечно, помирились. Давид знал, что Вариния права. Они должны были быть другими. Не разбойниками с большой дороги, не убийцами, в которых Рим превращал их, не зрителями гладиаторских игр - они должны были стать свободными! Как народ Моисея. Но у Спартака не было сорока лет.
милка: ...С трех сторон поредевшую армию теснили римские легионы. Красс, Помпей, Лукулл. Выхода нет. И всему пришел конец. Давид со злостью метнул кинжал и промахнулся - лезвие, царапнув ствол, врезалось в мягкую землю. Сколько еще осталось? День, два? "Мы слишком разозлили Рим, пощады не будет никому!" - Спартак смотрел на суровые лица друзей. Ганник, Нордо и Давид сколнились над картой. - СМотрите, вот здесь - Спартак ткнул палцем в точку на карте, - Красс и его пять легионов. Здесь - Помпей. А здесь Лукулл. Мы в ловушке и нас слишком мало. - Все кончено, да? - прошептал Ганник. Вид у него был растеряный, и какой-то обиженный. Да в его возрасте надо за девчонками бегать и мечтать о будущем, а не командовать кавалерией и не умирать! - Нет! - Спартак выпрямился, оглядел товарищей, - Ничего не кончено, пока мы живы! - Мы будем драться, как львы! - сказал Нордо. - Дерись, как Нордо! - Спартак положил руку ему на плечо, - Мы будем сражаьтся, и, может быть, сможем победить. - Почему нет? Ведь мы всегда побеждали! - воскликнул Ганник и глаза его заблестели. - Их всегда было много, больше, чем нас, но мы же хитрые! - У нас есть шанс, ты думаешь? - тихо спросил Давид. Он смотрел на карту и понимал, что пришел конец. Солнце клонилось к закату, лес дышал прохладой и спокойствием. Женщины жарили мясо на костре, рядом играли дети, возмужавший Иолай лежал на земле, задрав гоолву в темнеющее небо и шевелил губами - сочинял новую песню. Спартак тяжело вздохнул, глядя на мирную картину. Он не мог сказать правду даже Ганнику и Нордо, только Давид понял его. И значит, все было зря? Все эти люди, что поверили ему, вот они все, и эта старуха с длинными седыми космами, и Иолай, и эта маленькая девочка с куклой - все они погибнут или...станут рабами. Чуда не будет, чудес вообще не бывает. "Я был не прав? Может быть, не надо было ничего этого?" - но тут девочка, что играла с куклой подбежала к нему и обняла. "Спасибо тебе! - сказала она, и фракиец, потрепав малышку по волосам, поднял голову и увидел устремленные на него благодарные взгляды. Он распрвил плечи, глубоко вздохнул. "Нет! Это не было напрасным
милка: Спартак взял девочку на руки, прижал к себе. Тоска сжала сердце. Ведь он мог бы вот так же обнимать своего сына...того, что умер, не успев вздохуть. Малыш мог бы уже ходить... А теперь....Фракиец крепче прижал девочку к себе,и малышка, сияя от восторга, воскликнула: "Мама, смотри, где я, мама!" Молодая женщина, вытирая руки о платье, сделала шаг к дочери, улыбаясь сквозь слезы. "Как тебя зовут?" - спросил Спартак, "Элия" - ответила девочка, доверчиво глядя ему в глаза и улыбаясь, - "А правда, что ты бог?" - спросила она. "Бог? Почему?" "Так сказала мама. Она сказала, что тебя послали боги". Элия сморщила веснущатый носик и улыбнулась. Спартак молчал, обнимая девочку. Посланец богов..бог...да нет же! Но он не смог разрушить наивную веру ребенка - подмигнул ей и улыбнулся. "Только не говори никому, хорошо? Это будет наш с тобой секрет." Вот так он хотел бы говорить со своим сыном, и никогда не сможет, даже никогда не увидит! Сердце заныло ...О боги! Вы, которых на самом деле нет! Боги, боги, что же вы делаете?" - он посмотрел на девочку, которая, осмелев, трогала его волосы, провела рукой по лицу, - и поцеловал ее в макушку. "Теперь беги к маме, Элия!" - опустил ее на землю и смело посмотрел на свою армию. Люди стояли в молчании и так же благодарно смотрели на него. Богов нет и чуда не будет, но они сами свершили чудо! Три года жили они в мире без рабов! Они были свободны, действительно свободны. И теперь уже не важно, кто допустил ошибку и почему не удалось покинуть Италию. Важно другое - такой мир возможен! Первым всегда трудно, но потом придут другие, вспомнят о тех, кто отдал свои жизни, вспомнят и не допустят больше ошибок, и тогда... У Спартака закружилась голова от того, что вдруг предстало его глазам. Счастилвый и свободный мир, где нет господ и рабов. Его воодушивление передалось людям, в едином порыве они закричали "Да здравствует Спартак!" Он молчал, и это молчание было красноречивие всех слов, которые он мог бы сказать. ___________________ Люди спали. О чем они думали перед решающим боем? Знали ли они, что это последний бой? Наверняка. Но никто не ушел, никто не исугался. Спартак снова собрал верных товарищей и приказал завтра укрыть женщин и детей. Мужчины будут сражаться, но женщины должны жить. Пусть спрячуться в горах, в лесу, где угодно, только подальше отсюда. Доверчивое личико Элии стояло перед его глазами и он не мог допустить мысли, что девочка погибнет. И другие дети тоже. И Вариния.... Вариния и ее ребенок, который никогда не увидит отца...О боги! Давид, как всегда, понимающий больше, чем сказано, обнял друга. "Мы все сделаем. Мы спрячем ее, не беспокойся об этом." - Aut vincere aut mori.... Победить или умереть. Я всегда думал, что это девиз гладиатора. Но теперь я знаю, что это не так! Товарищи удивленно смотрели на Спартака. -Да! - воодушевлено продолжал он, - победить не только врага! Победить себя, свой страх, свою слабость! Победить в себе раба! Или умереть. Даже если мы ... мы все равно победили. Заватра мы покажем им, что значит настоящая победа!
милка: Осталось последнее. Вариния. Спартак отошел далеко от лагеря, обдумывая то, что скажет ей. Она умней его, она все понимала лучше. Если бы не эта война, как счасливы они могли быть вместе. Но... Он вспомнил все. Как первый раз увидел ее, избитую и напуганную, и как потом хотел , чтобы она была рядом, и как они поклялись дуг другу в верности. Это могло бы показаться глупым, но для них тогда Он вспомнил, как она утешала его, тогда, после смерти Крикса.... ...Безмятежная гладь реки в предрассветном тумане, ветерок колышет тонкие стебли высокой травы, усталые люди, спящие как прийдется.... Их застали врасплох, когда они спали. Крикс, Крикс, почему ты повторил ошибку Глабра? Почему не посторил лагерь, не выставил часовых? Ты всегда смеялся над предосторожностью, называл это турсостью. "Я не боюсь римлян! Пусть прийдут, пусть только сунутся!" И они пришли. Спартак увидел лицо Крикса, четко, как тогда, во сне....испуг внезапно разбуженного, момент недоумения, и тут же жестокий оскал, напряженные мышцы в попытке отвести смертельный удар...и вдруг полустон-полурык, могучее тело пронзило копье сзади, и спереди... Спартак закрыл лицо руками...как ярок был тот сон, как стало страшно от того, что это может быть правдой. Ни слово не говоря ВАринии, он вскочил , быстро оделся и пошел туда, где видел Крикса во сне. Он не думал об опасности, хотел лишь увидеть, что сон ничего не значит. И он увидел.... увидел....воины Крикса погибли...почти все....И женщины, и дети... А вот и сам Крикс, стоит, пронзенный упирающимися в землю копьями, на берегу все так же безмятежной ленивой реки........ Потом пришли слезы....Кто сказал, что мужчины не плачут? Он сидел в палатке, отрешенно глядя в никуда и плакал. Вариния молча сидела рядом и только гладила его по волосам. - Я виноват в этом! - сказал Спартак, - Я во всем виноват. Я подвел его и всех вас. - Тише, тише...- Вариния приблизила лицо, коснулась щекой его щеки, - нет, ты не виноват, нет. Крикс сам выбрал свою судьбу. Не вини себя. Спартак порывисто обнял Варинию. Она тоже плакала вместе с ним. - Ты самое дорогое, чтоу меня есть - он уткнулся лицом в ее волосы. -Нет, не я. У тебя есть цель, ты должен быть сильным. А я...я всегда буду рядом...
милка: "Бедная моя! Вариния... Я не могу позволить тебе разделить мою судьбу! Мы всегда были вместе, вместе побеждали, вместе смеялись и плакали, мы были одним целым, как ты и сказала - "одна душа в двух телах". Но сейчас я не могу, не хочу....Вариния, ты знаешь, как я хочу жить и быть с тобой! Теперь еще больше, чем раньше." - он не мог найти в себе силы заговорить с ней, поэтому до сих пор ходил по лесу один, боясь приблизиться к палатке и встетить тревожный взгляд подруги. Никакие слова не в силах выразить то, что было у него на душе. А может быть, не надо слов? Ведь Вариния все понимает, и слова только отнимут те минуты, что можно провести вместе, в последний раз... Но, может быть, еще не все потеряно? Может, снова улыбнется удача? Нельзя идти в бой с мыслью о поражении. Конечно, мы победим. Он печально улыбнулся, поднял голову и стал смотреть в мрачное, низкое небо. Что там, в темной глубине? Равнодушная пустота, или всевидящие боги? Или, может быть, бог Давида, который не дает ответов? Небо молчало, сверкая холодными звездами. Ответы - в душе, но что есть душа? Мечты, порывы? Любовь, дружба? Верность? Долг? Жажда жизни, невероятная, невозможная надежда? Спартак тряхнул головой. Хватит. В этом нет смысла. Осталось мало времени.
милка: Вариния сидела у входа в палатку, откинувшись назад, поддерживая руками огромный живот. Спартак подошел к ней, тихо сел рядом, обнял за плечи, она прильнула к нему. - Вариния... -Молчи! - со слезами в голосе воскликнула женщина, - не надо ничего говорить...нет! Говори! Расскажи мне про Фракию! Расскажи мне что-нибудь...только.... - она повернула к нему печальное лицо и покачала головой, - не надо... - Вариния! - он обнял ее осторожно, боясь причинить боль, - Вариния... Я только хочу попросить тебя...пообещай мне.... - Не могу! Я не смогу жить без тебя! Не смогу! - Ты помнишь, что сказал Давид? Тогда, давно, после Везувия? - Он сказал, что тебя избрал бог....но.... - Я не верил ему, пусть себе говорит, пусть верит в своего немого бога. Но теперь...Слушай, дело даже не в боге. Мы действительно избраны для чего-то. Может быть, мы победим, но если нет...ты должна жить, чтобы ничего не было забыто. Чтобы не было напарсным то, что мы делали! Если римляне победят, они постраются сделать все, чтобы память о нас исчезла. - Да какая разница, что будет потом? - воскликнула Вариния, - для меня не будет никакого "потом", ничего не будет без тебя! - она повернулась, прижалась к его груди, Спартак почувствовал бешенное биение ее сердца, - Не уходи! Останься со мной, с нашим сыном! Он скоро должен родиться..что я скажу ему?...Ой...нет..прости, прости...не так...я знаю, прости меня! - Вариния плакала, вцепившись онемевшими пальцами в его плечи, Спартак гладил ее по голове, прижимая к себе и стараясь сдержать стон. "Боги! Вас нет! " И на одно короткое мгновение он представил, как берет Варинию за руку, и как они уходят отсюда, далеко, за туман, за горы, на свободу.... Он замотал головой. Нет! Это не правильно! - Вариния! Ты всегда была сильной. Сильней меня. Ты должна понять. Я знаю, ты понимаешь, правда? - он обхватил ее голову, отстранил от себя и заглянул в заплаканные глаза, - Пообещай мне, что будешь жить, прошу тебя! Только ты сможешь сохранить память о том, что было, только ты сможешь рассказать правду. Это важно, может быть, даже важней всего остального. Это твой долг, понимаешь? Ну, мы ведь одна душа в двух телах! Она кивала, глотая слезы. Все правильно, он все говорит правильно, только почему так больно? - Я не знаю , что будет завтра. Может быть, все не так плохо. - Спартак улыбнулся, но это была лишь тень его прежней улыбки, - я вернусь...но.. - Молчи! - прошептала она, - не надо больше слов. Пойдем. Вариния тяжело поднялась на ноги, сделала нетвердый шаг , оперлась о руку Спартака, - Пойдем внутрь. - и, помедлив, добавила, - Я обещаю.
милка: Красс выстроил свои легионы в боевом порядке. Он не стал прятаться - впереди на белом коне, в начищенном до блеска нагруднике и шлеме, ждал. Марка Лициния преследовали кошмары. Конечно, он помнил Капую и чернокожего гладиатора, и помнил того, другого... Никто никогда не узнает, что по ночам самый богатый римлянин просыпается с криком, в холодном поту? Сегодня, хвала богам, этому прийдет конец. Когда ты болен, лечи причину. Уничтожь ее и болезнь отступит. Причиной был Спартак. Это он преследовал Красса в кошмарах, от него римлянин не мог уйти. "Но все, хватит! Ну где же ты, где? Испугался? Тебе некуда бежать, ты прийдешь!" _______________ Армия Спартака стояла против римской. Красс усмехнулся. Толпа. Просто грязная толпа мерзких рабов. "За Рим!" - воскликнул полководец, и, взмахнув мечом, дал сигнал к наступлению. Легионы двинулись вперед. Спартак медлил. Рядом был Давид. Они посмотрели друг на друга, иудей понимающе кивнул. Фракиец выхватил меч, глубоко вздохнул, и с призывом: "За свободу!" ринулся вперед. Люди подхватили, потрясая оружем, побежали навстречу марширующим легионерам. Не две армии - два мира столкнулись в смертельной схватке: мир порядка и жестокой иерархии с миром свободы выбирать свою судьбу. С криками и проклятьями бывшие рабы набросились на римских солдат, разбивая щиты. Полилась кровь, послышались вопли и стоны. Римские лучники, выстроившись в линию, по команде натянули луки, сотни стрел взвились со свистом, закричали раненые, падая под ноги бегущих . Нордо прорывлся вперед, круша все на своем пути огромным топором, расчищая дорогу товарищам. Давид с двумя короткими мечами, с криком "Ми лашем элай!" врезался в гущу врагов, не давая пошады никому. Разбивались в щепки щиты и шлемы, долина утонула в криках сражающихся, желтая трава стала бурой от крови. Безумие охватило обе армии, исказились лица в истошном крике, все потеряло смысл, кроме движения вперед. Армия Спартака теснила римлян. Бывшим гладиаторам удалось и сейчас заставить врагов сражаться по своим правилам - один на один. Началась паника. Но тут Красс бросил свежие силы. Сомкнутыми рядами, печатая шаг, новые легионы вышли на поле битвы, подавляя мощью. Они шли, прикрывясь щитами и выставив вперед копья. Гладиаторы не отступили, с еще большим ожесточением ринулись вперед, на римлян, прямо на эту сташную стену. Свист стрел, глухие удары по деревянным щитам, крики, вопли, стоны, звон, проклятья, ржание лошадей, молитвы - ве смешалось в один неприрывный сташный шум. Расширенные безумные глаза ничего не видели вокруг.... Давид бросился на врагов, их было пятеро или даже больше - иудей не видел, его трясло, светлые голубые глаза стали серыми, рот раскрылся в страшном оскале. Панцырь на груди был пробит и залит кровью, в крови были руки и лицо. Он закричал что-то на своем языке, взмахнул мечом, увернулся, подскакивая сбоку, разя беспощадно и наповал. Но тут удар по голове сбли его с ног , Давид упал, роняя меч, корчась от боли, и пытаясь из последних сил увернуться непослушным телом от смертельного удара занесенного над ним копья... Неожиданно копье взвилось верх и вбок, отдаляясь. В клубах красного тумана Давид увидел Спартака - фракиец, оттолкнув римялнина и схватив древко копья, вонзил меч по рукоятку в грудь солдата. Иудей успел благодарно улыбнуться - не важно, что Спартак не видел этого - и потерял сознание. Спартак прорывался вперед. Он увидел, как пал Нордо, пронзенный стрелами, закричал, не переставая рубить врага, когда на его глазах был убит Ганник. »Нет, мы не сдадимся, не отступим! Рано празднуешь победу - я еще жив!» - Красс! Где ты, римлянин? Красс! - его голос утонул в диком шуме, с воем упал посмевший приблизиться солдат, безумие придавало сил - он отмахнулся от теснивших врагов, мощным ударом сильных рук отталкивая их в стороны. И Красс увидел его, увидел наяву свой страшный сон - обезумеший дикий зверь идет на него с окровавленным мечом, со страшным взглядом. Контуберналы скрыли полководца, две центурии , выставив вперед щиты, стали стеной. Спартак шел прямо на них. Казалось, этот человек ничего не боиться . Он шел один, сея вокруг смерть. Красс, как завороженный, смотрел на него, вокруг со стонами падали солдаты, но другие, по команде контуберналов , стали окружать безумца. Спарва, слева, сзади. - Мой господин, ему конец. - сказал кто-то Крассу. Марк Лициний не слышал. Они ничего не понимают - это не человек, его нельзя убить. Это смерть.
милка: Спартак увидел Красса. Глаза его стали холодными, он ничего не видел, кроме искаженого ужасом лица римлянина. "Я победил Красс! Ты боишься! " - он бросился на щиты, разбив один, но их было много, слишком много. Сверкнули клинки , но даже сейчас Красс видел глаза гладиатора, безумные, страшные... Спартак задохнулся от боли, разрывающей плоть. " Боги, боги...я нашел ответ..." Он упал на землю, в тесном кольце римлян, они, как стрвятники, накинулись на поверженного врага с неимоверной жестокостью и злобой. Сотня, две - каждый хотел иметь возможность потом сказать " Это я убил его". Потерявших рассудок солдат невозможно было остановить.... Красс часто задышал, пытаясь успокоиться. Все кончено? Не может быть!
милка: Вариния смотрела на своего сына. Опустошеная, обессиленная. И ничего не чувствовала. Совсем ничего. - Хвала богам, ребенок здоров! - старуха Фабия присела рядом с молодой матерью, заглянула ей в глаза. - Здоров..... Зачем? - Всемилостивые боги! - всплеснула руками Фабия, - Что ты такое говоришь? Вариния молчала. ...На рассвете женщинам приказали покинуть лагерь. Никто не противился, кроме нескольких молодых и отчаянных, требовавших, чтоб им позволили сражаться. Больше всего на свете Вариния хотела удержать Спартака рядом. Она молила богов, чтобы роды начались сейчас же, и тогда он, конечно, не оставит ее. И плевать, что подумают другие. Пусть весь мир рухнет! Но Спартак будто прочел ее мысли. Остановился, повернул ее лицом к себе. Она посмотрела ему в глаза - решительный взгляд, а где-то в глубине - такая тоска. Ну конечно, он же всего лишь человек. Он тоже хочет остаться с ней, хочет ... "Вариния, я с тобой . Я всегда буду с тобой. Но сейчас...я должен идти." О боги! Как звучал его голос! Она кивнул, даже попыталась улыбнуться. Надо поддержать его перед боем.Но предательские слезы задрожали на ресницах: "Ну почему именно мы? Если нас избрали боги, почему так мучают?" - она порывисто обняла мужа, он крепко прижал ее к себе. вот так бы и остаться...навсегда.... Потом Спартак ушел. Прежде, чем скрыться за поворотом, он обернулся и махнул ей рукой. Вариния с трудом удержалась, чтоб не побежать за ним. Закусила губу и отвернулась. Ребенок заплакал. С тем же отрешенным взглядом, медленно, как во сне, Ваниния дала сыну грудь. Нет, она не чувствовала любви к этому крошечному комочку плоти. Она ничего не чувствовала. ....Когда начались родовые схватки, она поняла, что все не так, как в первый раз. Боль была просто невыносимой. Фабия старалась, как могла, облегчить страдания, но это было ей не под силу. Вариния кричала, хватая воздух открытым ртом, невидящие глаза налились кровью, пальцы намертво вцепились в расстеленный на земле плащ... "Мы - одна душа в двух телах!" - вспыхнула мысль в затуманеном болью разуме. - Нет!!!!! - закричала Вариния, - О боги! Нет! - она поняла, что чувствует сейчас и его боль тоже. "Одна душа в двух телах....две души в одном теле... - казалось, этому не будет конца. Фабия сунула в тор женщине деревяшку, Вариния вцепилась зубами, заглушая нечеловеческий крик невыносимой, небывалой боли... Но внезапно все кончилось, послышался плач ребенка, Фабия вознесла короткую молитву, а Вариния, обессиленная, откинлась назад, тяжело дыша. - Хвала богам, у Спартака есть сын! - воскликнула старуха. - Cпартака больше нет - эхом отозвалась Вариния, безучастно глядя в сторону. Все вдруг потеряло смысл, перестало существовать. - Да что ты, Вариния! Нельзя так говорить - накличешь беду! Наши мужчины храбрые и сильные, они победят и.... - Спартак убит. Все кончено. Молчи, Фабия. Молчи. Слез не было. Ничего не было. Одна душа в двух телах....две души в одном теле..... Его больше нет....что-то ушло из нее, оставив ледяную пустоту.
Starley: Блин....Не могу я еще и читать такое!
милка: Почему? Что-то не так? Тогда уберите, я же не могу вытирать
Starley: Нет! Я про Спартака....Не могу смотреть конец фильма! А тут и фанф...
милка: Забудь, что это Горан, это Спартак, а он погиб, и ничего нельзя изменить, увы. Я хотела его не убивать, но не вышло - красс решил иначе. Я подумала, что это может быть интересно - фанф по этому фильму. но если не можешь читать - тогда не надо. Хотя, по-моему, достаточно кроваво. Там выше есть кровь, но Спартак живой еще, может, это оценишь?
Starley: милка пишет: цитатаЗабудь, что это Горан, это Спартак Я прочитала. Я не могу не представлять Горана, читая это. Блин! Не могу! Ну вот, чуть плакать не заставили....
милка: Starley пишет: цитатаЯ не могу не представлять Горана, читая это. Блин! Не могу! Ну вот, чуть плакать не заставили.... Мне очень жаль. Я плакала, и плачу, и буду плакать всегда, когда думаю об этом. Да, нельзя представить другого, тут я согласна. Я просто имела в виду, что Горан-то живой! Спартак ... ну что поделать, се ля ви :( Зато герой. Я очень люблю конец фильма... это , наверное, какой-то садизм? Если бы он остался жив, это не произвело бы на меня впечателния. Как и другие герои, где хэппи-энд. Я не люблю хэппи-эндов в героических фильмах и книгах. Вот такая я садистка.
Starley: милка пишет: цитатаВот такая я садистка. Ты не одна такая! Но я не могу видеть, как погибает любимый герой!
милка: Starley пишет: цитатаНо я не могу видеть, как погибает любимый герой! Ох... а меня это больше всего и возбуждает. во всех смыслах. Это уже изврат. Я смотрю вот именно финал, плачу, и ... дальеш не буду продолжать!
Starley: Не...я так не могу! Любимый герой должен жить!
милка: Это из первой части На арене начался бой. Юный Гай смотрел завороженно, привстав и подавшись вперед. Это было грандиозное зрелище. Черный высокий африканец с длинным трезубцем и рыболовной сетью угрожающе двинулся на фракийца, левую руку которого прикрывал маленький круглый щит, казавшийся хрупким против грозного оружия противника. Да и сам фракиец уступал чернокожему . - Ему не продержаться долго, Марк. - воскликнул Луций. - Плакала твоя тысяча! - Посмотрим. - Красс напряженно следил за поединком. - Есть! - вскричал он, - я выиграл! Этот фракиец еще задаст черному! Смотрите, он не только устоял! Он нападает! - римлянин отшвырнул свой кубок, потянулся за другим, не отводя глаз от арены. Там творилось что-то невиданное! Драба метнул трезубец и промахнулся, ему осталось только угрожающе размахивать сетью, как видно, с целью отвлечь внимание противника. Оба были разъярены, тяжело дышали, следили за каждым движением друг друга. Спартак запутался в брошенной сети и упал, это позволило Драбе подобрать брошеный трезубец, и, уже воруженный, он бросился на противника. Спартак успел подняться. Африканец оказался слишком близко и ударил. Елена восторженно вскрикнула при виде крови. - Все-таки я выиграл! - Красс повернулся к Луцию. - В чем, разумеется, не было сомнений. Спартак пытался удержаться на ногах, зная, что означает падение - встать он уже не сможет. Мир завертелся в безумной пляске, темным неясным пятном виделось лицо Драбы... Он попытался задеть противника мечом, ставшим невозможно тяжелым...как кирка в каменоломне..нет..еще тяжелее...пальцы разжались, подкасились ноги..в последней, отчаянной попытке выжить он сделал выпад и рухнул на песок...мир сразу принял знакомые очертания, и даже на мгновение пришло облегчение, отступила боль. Но тут же тяжело дышащий африканец замахнулся трезубцем... - Бей! - раздались крики зрителей.- Бей!
милка: Ну же! - кричали возбужденные предстоящим зрелищем, нетерпеливые римляне. Драба медлил, тяжело дыша, приготовившись к удару, напрягшись всем своим большим тренированным телом. Вдруг его сумасшедшие, налитые кровью глаза встретились с расширенными смертным ужасом глазами поверженного противника. "Нет... - прошептал африканец, - Нет... Ты не враг!" Римляне бесновались, подбежал служитель арены и ударил Драбу, гладиатор обернулся, с диким, нечеловеческим воплем взмахнул трезубцем и вознил в грудь служителя, и, непереставая кричать, ринулся в сторону беседки. Срашно заверещала Елена, Луций вскочил и проворно спрятался за креслом. Страшный взбесившийся черный зверь карабкался наверх. Прыжок в бездну, безнадежнай порыв, бесмысленное геройство... ...Три копья пригвоздили тело африканца к деревянной обшивке стены. Он еще жил, дрожащей рукой попытался дотянуться до раны, и замер. _______________________________ Что чувствует приговоренный к смерти, помилованный на эшафоте за мгновение до исполнения приговора? Многие сходили с ума. Но гладиаторы, эти живые мертвецы, из тех, кто привыкли видеть смерть на арене, те, что знали одну простую истину - сегодня ты - а заватра я, были крепкие парни. Спартак сидел в своей камере, один. Он не хотел никого видеть. Голова болела нестерпимо, но что была эта боль по сравнени с тем, что творилось в сердце! "Драба.... Почему? Я бы убил тебя, Драба! Но ты оказался лучше меня. Ты оказался человеком. Теперь..что моя жизнь теперь? Я живу ее за тебя. Это ты должен был жить ! И женщин любить, и просто дышать. Они не оставили нам выбора, но ты нашел выход. Ты предпочел умереть." Фракиец заскрипел зубами. Жизнь - самое ценное? А что это - жизнь? "Что ты знаешь о жизни?" - спросил Драба, за несколько минут до смерти. "Ты прав, друг, ничего я не знал. Они говорят - мы животные. И они правы! Животные. Римляне уничтожили мой дом, зверски убили отца, лишили меня всего, что было дорого. Они отняли у меня все, что могли, жизнь тоже, превратили в живого мервеца, а я дорожил такой жизнью! Какой же я дурак! Боги, боги, которых нет! Все слова, слова... Слова мертвы, пока не стали делом. Давид молчал, но не добил обреченного. Драба...Драба спас меня ценой своей жизни. Для чего? Чтобы я продолжал убивать? Чтобы мог наслаждаться любовью Варинии, тяжестью в сытом животе, вином в дни игр, если конечно, одержу победу... " Он ударил кулаком ко каменной стене, вскрикнул от боли. Нет! Хватит! Смерть Драбы не была напрасной. Ринувшися навстречу смерти, африканец хотел сказать: Будьте людьми
милка: Давид неподвижно стоял посреди своей камеры, глядя в стену невидящими глазами. Никаких чувств не осталось - только пугающее знание - Я был свидетелем чуда. Когда-то он читал о великих пророках древности, и не понимал, чего они боялись. Ведь сам Господь открывает им будущее! Тогда, в свободной жизни, это казалось благом. Будущее? Конечно, хочется узнать будущее! Сколько детей родит мне Тамар? На какой войне я стану героем? Но теперь все было иначе. Оказалось, что это очень страшно. Иудей увидел то, что не видели другие. Драба не хотел умирать. Драба был гладиатор, и должен был добить побежденного. Но он предпочел смерть. Давид знал почему. Потому что Спартак должен был жить. В то мгновение африканец тоже увидел это, и совершил свой безумный поступок. "Не родиться меж нами в век кары большой..." Не родится? Не правда! Вот он! Да, он не потомок царей, он один из нас, но он тот, кто вызволит нас отсюда!" Давид опустился на пол. Разорвал на себе одежду. Нельзя сидеть шиву по неевреям, но здесь все - одно племя, и он скорбит так, как умеет. Драба раскрыл иудею глаза своим безумным прыжком в никуда.
милка: И увидел Давид будущее. или ему это лишь казалось? Множество людей, гордо шагающих по дорогам ненавистной Италии, люди с оружием, полные достоинства и силы. И увидел он битвы, кровь и смерть, и увидел он того, кто должен был вчера умереть на арене, как пес. Он увидел его в лучах славы, грозного и сильного. "А может, это я схожу с ума? - с ужасом подумал иудей, - Может, ничего такого не было и не будет?" Он испугался еще больше. Да, так, наверное, думал Йона, и другие пророки..Натан, Шмуэль...Что делать? Что делать? Горящий куст...Драба...Моисей...Спартак...рабство..Египет...Рим...пустыня...свобода.... Он схватился за голову и застонал. Безумие...вот как это бывает...безумие.... Снова опустившись на пол, Давид попытался успокоиться и подумать, но мыслей не было, а лишь видения, яркие, как картины реальности. Он даже чувствовал запах полей и лесов, слышал блеянье коз, гул многотыячной толпы, плач младенцев, смех женщин...вот пронесся по полю белый конь, не знающий седла, свободный и сильный.... вот отвратительная римская красавица и искаженным ужасом лицом, та самая, что жаждала увидеть, как устроен еврей под одеждой. И понял Давид, что не безумие это! Что все будет так, потому что Бог вернулся в его жизнь. Бог, который не дает ответов до тех пор, пока ты не хочешь их получть, пока ты не готов заплатить за них самую высокую цену, пока ты не сделал свой выбор.
милка: Я не хочу, чтобы мы ссорились, Давид. - сказал Спартак. - Это лишнее, у нас слишком много... - Послушай меня. Если ты имеешь в виду ВАринию, то можешь быть спокоен - я никогда не не позволю себе подойти к ней..ну, ты понимаешь? Она - твоя подруга. "НЕ возжелай жены близнего своего". - Что это? - Это слова Сотворившего мир, его приказ. Я не хочу, чтоб ты думал еще и об этом. Я тебе не соперник, Спартак, ни в чем. А теперь послушай меня. Ты был избран Богом освободить нас. ТЫ, и никто другой. Понимаешь? - Каким богом, Давид? Богов нет! Это сделали все мы, вместе! И каждый из нас... - Да, богов действительно нет. Есть Бог! Это другое. Но дело даже не в этом. Ты избран. Ты, и никто другой. Понимаешь, что это значит? - Честно? Нет! Я не верю ни в богов, ни в бога, ни во что, кроме нашей силы и воли. Мы сами решаем, как жить, мы решаем, как умереть. Сегодня мы решили... - Но если бы не ты, мы бы до сих пор были там. - Давид махнул рукой за деревья. - Ктото должен был седлать первый шаг. Ты его сделал.... - Не я. - Спаратк посмотрел Давиду в глаза. - Первым был ты. А потом Драба. Я просто не мог.... - НУ конечно! ТЫ не мог иначе, потому что это ты! Другой бы промолчал. Сцепив зубы молчал бы до следующего боя, где и был бы убит. Вот и все. ТЫ не смог, потому что ты избран! ТЫ видел сны? - Сны? Да...я видел отца....и себя и Драбу... - Поверь мне, хоршо, просто поверь. Я буду рядом всегда, до тех пор, пока...- Двид замолчал. Нет, нельзя говорить , как все закончится, нельзя... - Да тех пор, пока мы не победим! - Возможна ли победа, Давид? - Ты веришь в нашу волю и в то, что только мы решаем, как жить и как умирать. Скажи мне, возможна ли? - улыбнулся Давид. - - Не знаю. - Спартак растерянно посмотрел Давиду в глаза. Да, утром, когда он понял, что больше никогда не станет драться на арене, когда схватил охранника, и можно даже сказать, с удовольствием перерезал ему горло, когда брызнула первая кровь врагов, настоящих врагов, которых ненавидишь всем сердцем, когда началась резня, он не думал, просто делал то, что считал нужным. Ярость, ненависть, жажда мести, жажада крови. Потом гарнизон, и вилла - тогда все было понятно. Что же дальше? - Что дальше, Давид? Борьба с Римом? - Спроси у этих людей, что пошли за тобой, чего они хотят . Я только хотел, чтобы ты знал - я никогда не предам тебя и пойду за тобой всегда. Так хочет мой Бог. - Но почему? Почему я? - Этого я не знаю. - Я думал, ты знаешь все. Я смотрел на тебя, тогда, и думал, что ты все знаешь. - Давай вернемся к остальным. Вариния ждет тебя. Я только хотел сказать, что хочу быть твоим другом. - Ты давно им стал. Мужчины вернулись на поляну.
милка: Ему стало страшно. Как иногда бывает, когда взбираешься на гору, и потом, стоя на вершине, не знаешь, как будешь спускаться.... Он заставил их пойти за собой, вдохновил , убедил. И что же теперь? Да, конечно, есть немало тех, кто никогда не вспомнит с сожалением о годах рабства, но... вот женщина укачивает младенца. Не вспомнит ли она о теплом доме, о куске хлеба, о бесправной, но безопасной жизни? Не проклянут ли все эти люди тот день, когда послушались обезумевших гладиаторов? Давид сказал, спросить у них, чего они хотят. Если они здесь, то хотят быть свободными. И они думают, что уже свободны и что все кончилось. Может быть, для некоторых из них, но не для всех. "И не для меня!" - фракиец сжал кулаки, глубоко вздохнул, напряглись мышцы. "Пока я жив, не будет римлянам покоя! За то, что они сделали с нами, зато, что продолжают делать с другими!" Он снова вспомнил смерть отца, вспомнил глумившихся солдат, ослепительное солнце, затопившее небо нестерпимым светом. И боль, первую боль от ударов плетью, свои детские слезы, крик в никуда... свои отчаянные попытки вырваться из ада, которым стал мир вокруг, слепящее беспощадное солнце Египта, голод и страх. И вспомнил он умирающих от непослиьного труда людей, бесправных рабов, лишенных всего. За что? За то, что оказались слабей римлян? Вспомнил пустые глаза тех, кто трудился с ним рядом. Отчаявшихся, потреявших надежду. Тогда он еще не знал, что можно что-то сделать, но верил, что надежда умрет только вместе с ним. Богов нет, они бы не допустили такое. Давид говорил о Боге. Нет никакого Бога! Есть только наша сила и наша вера в себя. Ведь не бог сокрушил сотни римлян вчера, не бог вывел людей из ада! Спартак тряхнул головой. "Я схожу с ума? Это что же, я себя богом вообразил? Нет, не бог! Мы! МЫ все! Мы сами решили, что делать со своей жизнью! - Ага! Вот ты где! Пошли, пошли выпьем! За нашу победу! - Крикс обрушил свою гигантскую руку на плечо фракийца, - НУ? Слушай, да ты не такой тихоня, как я думал. Спартк улыбнулся. Крикс...Вот, еще один. Тоже ни во что не верит. Только в себя. - Конечно, Крикс! идем! - Завтра , когда люди отдохнут и немного успокоятся, можно говорить о целях, а сейчас надо веселиться, мы заслужили это!
милка: Заснули только под утро, свалившись у догоравшего костра. Перед тем, как опьянеть окончательно, Спартак подумал, что надо бы выставить часовых, но тут же забыл об этом. Люди были слишком возбуждены и слишком устали. Когда все проснулись, день был в разгаре, солнце светило сквозь кроны деревьев, щебетали птицы, лес жил своей привычной жизнью. - Доброе утро, Свобода! - закричал какой-то мальчишка, вкочил и побежал по поляне, широко раскинув руки и распевая сложенную тут-же песню. "Мы свободы в лесу этом диком, приютившим отважных героев Мы свободны, как волны морские, что не знают в жизни покоя. Нас не будут хлестать и калечить, нам не скажут, что нет у нас дома. Мы теперь, словано птицы, беспечны, потому что с нами Свобода! - Чего орешь, придурок? - не протрезвевший до конца Крикс застонал, вставая, с дикой злостью глядя на препуганного паренька, и швырнул в него пустой кружкой. Мальчишка, увернувшись от удара, понуро отошел в сторону. Петь расхотелось. - Орешь диким голосом, не даешь людям спать! - галл поднялся на ноги о гляделся. В его нечесанной бороде застряли травинки, в волосах листья. Рядом послышался смех. Крикс гневно заозирался и увидел смеющихся Ганника, Спартака и Давида. Мужчины хохотали, как дети, Ганник даже схватился за живот: - Ой не могу! Могучий Крикс похож на... - Заткнись! - вне себя от злости заорал галл, чем вызвал новый взрыв смеха, только на этот раз хохтали все, кто был на поляне. - А ну вас всех! - Махнув рукой, он поспешил вон с поляны, в чащу. - Вот это да! Крикс обиделся? - Ганник, наконец, успокоился, подошел к мальчишке - виновнику переполоха, потрепал его по голове. - Не обращай внимания, Иолай, Крикс всегда такой. - Вот еще! - дернул плечом Иолай, - подумаешь! Песню испортил только. - Не расстраивайся! Придумаешь другую, еще лучше! - сказал Спартак и ушел искать Крикса. Вот только глупых ссор им сейчаччс не хватало! Давид проводил Спартака глазами. Сможет ли фракиец стать тем, кем должен? Понял ли он, что бог избрал его? Иудей с ужасом подумал, что все может закончится сейчас. Ну конечно! Мы победли, мы свободны! Что еще нужно? Но если это так, то не было смысла. И скоро, очень скоро римляне переловят беглецов и уничтожат. Так было не раз. Лучше умереть на пути к свободе, чем в рабстве, но есть и другой путь.
милка: Ну вот, загрузила я вас еще и этим. И ко всему начало после конца сунула. Жаль, что так вышло, но не важно. кто Спартка любит, почитает и о его жизни, не только о том, как все кончилось, правда? А любимый герой дожен жить Он и живет в сердце, всегда. А гибель героическая только делает эту любовь острей, я так думаю
Starley: милка пишет: цитатаА гибель героическая только делает эту любовь острей, я так думаю Да. Но .....Не могу я так!
милка: Starley пишет: цитатаДа. Но .....Не могу я так! Ты и не должна. Каждый вопринимает по-разному. Нет двах одинаковых цветков, нельзя любить одинаково. Я думаю, что вот это вот все наше творечтво - наши фантазии. Как и сексуаьные фантазии, они не обязаны воплощаться в жизнь, иногда это даже опасно! Но они придают остороту. У меня так. Всем всего доброго! Завтра загляну
Starley: Спартак проиграл......коням!
милка: (в полном обалдении) КАКИЕ КОНИ????????
Starley: Кони? ЦСКА! У нас сегодня дерби было.....И мои спартачи в пролете! 1-0....Обидно! Такое имя позорят!
милка: Жуть! Кошмар! ЦСК на мыло! Как таое вообщею... ладно, все, я про футбол лучше промолчу
Starley: милка пишет: цитатаЦСК на мыло! Вот с этим я согласна!
милка: Никто меня не ценит. Пойду утоплюсь с горя
Starley: милка пишет: цитатаНикто меня не ценит. Пойду утоплюсь с горя С чего это? Молчишь-молчишь, а тут такие слова...... А, Мил?
милка: Творческий запой у меня. Сорри. Не молчу я, просто не до компа было :(
Starley: милка пишет: цитатаТворческий запой у меня. Сорри. Не молчу я, просто не до компа было :( А-а, у всех бывают проблемы. Но, Мил, не скучай! Нормально все будет!
милка: Ок, не буду скучать. Спасибо! Я расстроена из-за Бонда. Ой, третья банка пива опустела
Starley: милка пишет: цитатаЯ расстроена из-за Бонда. А пошли они на фиг!
полная версия страницы